Позже секретарь обкома партии А. М. Токарев рассказывал, что происходило дальше. Как только поднялись на теплоход, Н. С. Хрущев и другие московские гости разошлись по каютам. М. Т. Ефремов и все члены бюро обкома остались на палубе. Настроение прескверное, ожидали от Хрущева разноса за случившееся. Минут через десять он вышел из каюты на палубу босиком (был очень жаркий день) и, как ни в чем не бывало, спросил: «А не пора ли перекусить? Отварной бы картошечки со сметанкой, а!?» Мы, – говорил Александр Максимович, – вздохнули с облегчением.

На следующий день вся группа с нашего заводского аэродрома улетала в Москву. С утра Н. С. Хрущев посетил с М. А. Сусловым и Д. С. Полянским строящийся металлургический завод Минавиа-прома. А побывавшие уже там Л. И. Брежнев, А. Б. Аристов и И. И. Кузьмин, приехали к нам, чтобы посмотреть самолет ТУ-114. Мы показали им самолет, находившийся на ЛИСе. Поднялись по трапу в салон, осмотрели кабину экипажа. Брежнев внимательно слушал объяснения, интересовался ходом испытаний. Мы говорили о трудностях в отработке бортовых систем. Он обронил, что если будут проблемы, то заходите в ЦК – поможем. (Кстати, в конце года мы использовали такую возможность, и не без успеха.)

Вскоре подъехал Н. С. Хрущев и остальные товарищи. Народу заводского набежало много, Хрущев не подошел к ним, попрощался с руководством области и вся группа улетела на спецсамолете в Москву. Так завершилась эта поездка.

Думаю, следует высказать мое тогдашнее видение ситуации в заводской среде, связанное не только с решением июньского (1957 года) Пленума ЦК, но и с самой личностью Н. С. Хрущева.

Скорые, не всегда понятные, да и не очень продуманные, как потом стало ясно, меры и новации Н. С. Хрущева воспринимались с сомнением, с настороженностью. Сказывался и определенный консерватизм, сложившийся годами стереотип мышления, но и не только это. Люди прислушивались и к голосу специалистов, возражавших против навала фронтальных преобразований Никиты Сергеевича. В итоге, в народе, наряду с сомнением в реальности «манны небесной», столь легко обещанной лидером, формировалась защитная реакция от ломки годами установленных традиций. Это, в частности, проявилось на митингах и собраниях посвященных итогам июньского (1957 г.) Пленума ЦК не только на нашем заводе, и не только в Куйбышеве. Н. С. Хрущев, видимо, поторопился, решив «одним махом» разделаться с «антипартийной группой» и получить открытую, всенародную поддержку этим своим действиям. Натолкнувшись на неприятие, он изменил тактику, повсеместно началось более спокойное и доказательное обсуждение итогов Пленума. Второе. Стало очевидно, что реализовать скоро щедрые обещания благодатной жизни не удалось. Неудовлетворенность жизненными условиями, спустя уже 5 лет после смерти Сталина, выплеснулось на улицы, тому свидетельство митинг на центральной площади г. Куйбышева в августе 1958 года. Поэтому и его лозунг, – «Дела у нас идут хорошо!» тонул в криках и свисте собравшихся на площади людей. Плюс ко всему, не добавил Н. С. Хрущеву авторитета и факт смещения с поста министра обороны страны Г. К. Жукова, истинно народного любимца, выдающегося полководца Великой Отечественной войны.

Взбаламутило людей и экономику страны, принятое по инициативе Н. С. Хрущева решение о радикальном изменении принципов управления промышленностью и строительством, – образование совнархозов. Неоправданные реорганизации и ломка структуры партийных и советских органов, грубые, непрофессиональные, волевые решения в области сельского хозяйства, когда напрочь отбрасывались мнения специалистов, ученых в растениеводстве и животноводстве. Силовое обобществление скота, линия на фактическую его ликвидацию в личном подворье населения и многие другие меры волюнтаристского характера не вызывали доверия народа к власти, а тем самым и к партии.