Как он мог так с нами поступить?

Само собой, я нагуглила чертову тучу информации про эту особу. Поскольку я почти не сплю, то взяла себе за правило сидеть до полуночи и смотреть ее выступления на конференциях и заседания в комиссиях «очень важных докторов».

Она красива холодной, тонкой, почти прозрачно-бледной красотой: у нее небольшие веснушки, манящие зеленые глаза и прямые светлые волосы, которые достают до подбородка. Будь она продавщицей в магазине одежды, вы предпочли бы самостоятельно искать свой размер, чем обращаться к ней за помощью. И про примерку не отважились бы спросить. Решили бы, что вы, пожалуй, слишком толстая, и ушли бы ни с чем, напоследок робко пробормотав «спасибо».

Да, она стройная. Кто бы сомневался. И, наверное, высокая. У нее такой надменный вид, точно она – флагманский корабль на полном ходу, а я по сравнению с ней – баржа, дрейфующая боком. Но никакого упоминания о ее росте я нигде не нашла, а когда спросила Энди, он в ответ застонал:

– Пожалуйста, Вив, давай покончим с этим, – и вышел из комнаты.

Зато я выяснила, сколько ей лет. На вид она моложе меня, сорок с небольшим, не больше, но, оказывается, – вот ужас-то! – что мы с ней одного возраста. Ей пятьдесят два, а кожа, черт бы ее побрал, как персик! И выглядит естественно – никаких явных последствий ботокса или подтяжек, точно лифтинг делали за ушами. Я не могу понять, то ли она стареет замедленными темпами, то ли я разваливаюсь с катастрофической скоростью.

– Я просто хочу, чтобы мы были счастливы, как раньше, – произносит с измученным видом Энди, когда я начинаю докапываться до него по этому вопросу. – Что я должен для этого сделать?

Проблема в том, что я не знаю.

А моя приятельница Пенни знает.

– Пользуйся моментом, – говорит она. – Есть хозяйственные дела? Вот, флаг ему в руки.

Сегодня мне пришлось удрать из дому – я в буквальном смысле не могу находиться рядом с Энди и обрадовалась, когда она пришла. День ясный, небо синее, и я помогаю Джулз, приглядывая за Мейв. Пока девчонки лазят по детскому городку, Пенни инструктирует меня, как припрячь мужа к работе по дому. «Куй железо, пока горячо» – суть в этом.

– Но он уже все сделал, – возражаю я. – На днях я поймала его за тем, что он рыскал по дому в поисках занятия. Все лампочки поменял. И даже без всяких просьб накачал шины моего велосипеда. Он вымыл плинтуса. Буквально все дела переделал.

– А сад? Ты же говорила, что хочешь посадить овощи?

– Да, но…

– Пускай займется.

– Еще слишком рано, Пен, – говорю я.

– Хочешь сказать, ты еще не готова для разговора? – озадаченно спрашивает она.

– Нет, слишком рано сажать овощи.

– Да, но он может копать, готовить землю…

Мне не до смеха, но я смеюсь. Можно подумать, наша жизнь наладится благодаря пучку рукколы.

– Пенни, мне расхотелось.

– Но ты так об этом мечтала, – настаивает она. – Ты говорила…

– Да, но это было до того, как я узнала про ту женщину!

– Моя дорогая, мне так жаль, что это случилось с тобой.

Она стискивает мне руку, а я смотрю на ее доброе лицо – традиционная огненно-красная помада и спадающие на плечи пепельные кудряшки. Пенни почти на двадцать лет старше – ей семьдесят один, – но в ее отношении ко мне нет ничего материнского. Наша разница в возрасте меня даже бодрит, потому что при любом моем жизненном раскладе всегда есть большая вероятность того, что Пенни уже это испробовала и выкарабкалась, пусть не без потерь, а теперь хрипло хохочет, потягивая джин с тоником. Лично мне пока удавалось потреблять алкоголь в разумных количествах – разумных для человека обманутого и униженного.