Кончина Императрицы вызвала глубокий отклик у единоверцев славян. Так, в статье «Глас черногорца», опубликованной в журнале «Вестник народной помощи» (1880, № 24), говорилось: «…Черногория… сегодня проливает слезы над гробом Царицы; заочно смиренно целует Ее охладевшую руку, послужившую стольким добрым делам, посылает на Ее могилу свежий венок и горсть черногорской земли; и вместо последнего прощанья из стесненной до боли груди возносит свой вздох: «Тихо покойся в вечном мире, добрая душа – великая Царица! Добрые дела твои уготовали для тебя место в Раю, а между нами оставили вечную память».

За 52 года до кончины Государыни Марии Александровны поэт В. А. Жуковский, близкий к императорскому двору, посвятил стихи почившей тогда вдовствующей Императрице Марии Федоровне, две строки которых П. П. Каратыгин обратил памяти Марии Александровны:

Автор другой работы, посвященной почившей Императрице, именует Ее «духовной погодой» царствования, «источником мудрого совета», «олицетворением России при Государе»[123].

По его мнению, совокупность превосходных личностных качеств ставила Императрицу «высоко над Ее веком»[124]. Сразу после прибытия в Россию она полюбила Россию всем своим духовным существом, и любовь эта сделала Ее русскою. Душа Ее расцвела от посвящения в тайну Православной Церкви. И полюбив эту Церковь более всего, «она нашла в ней сокровище на всю жизнь»[125].

Печальная весть, как уже говорилось выше, потрясла все соседние земли и Европу. Великую скорбь испытывали люди Вильно, особенно почитавшие усопшую за ее отношение к вдовам и сиротам, за то, что она открыла двери учебных заведений России русским и нерусским, верующим и неверующим, православным и инославным. Не случайно поэтому в Вильно был опубликован плач в память Марии Александровны в подражание «плачу Иеремии» (текст параллельно на русском и древнееврейском языках). Вот лишь несколько строк из Плача:

Мы намеренно привели фрагменты из разных работ, опубликованных в разных городах России и за ее пределами. Трудно назвать другую Императрицу России, скорбь о которой была бы столь единодушна, а оценка нравственной и благотворительной позиции была бы так высока.

Прочитав страницы газет и журналов, каждый открывал для себя удивительные стороны личности усопшей Государыни. Какую же несравнимую с другими людьми потерю понес Великий князь Сергей Александрович, для которого Мария Александровна всегда был предметом безграничной любви и поклонения, который после тяжелой утраты и через эти публикации открыл для себя глубины души самого дорогого человека.

Фрагмент из Плача Э. Е. Фридман «Монумент Марии, или о Бозе почившей Государыне Императрице, матери сирот и радетельнице вдов Марии Александровне».

Многообразие юношеских увлечений, страсть к познанию мира во всей красоте его эстетических отличий всегда сопрягались у Великого князя Сергея Александровича с жестким самоограничением, наложенным на его бытие образом несравненной матери – христианки, обладавшей высокоразвитым, неповторимым стилем общественной и личностной жизни.