Берог кончил рассказ, и на некоторое время в снежном доме воцарилась мертвая тишина.

– Но никто из ныне живущих не видел этого существа, – нарушила всеобщее молчание Рейга. – Память о нем жила лишь в наших преданиях.

– Лучше б она там и оставалась, – тяжко вздохнул Гэдор.

Брон сдвинул брови.

– Но отчего Зод Гурох оставил тело Рорга?

– Быть может, Рорг ранил его? – предположила Харпа.

– Или мы его спугнули, – вставил Мар.

– Скорее он бросился на эту тварь, отринув страх, а когда пал, та не смогла его почуять, – отозвалась Варга.

– Верней всего, так и было, – кивнул Угой. – Бесстрашию твоего мужа мог позавидовать любой из нас.

Варга кивнула, в ее взгляде боль смешалась с гордостью.

– Выходит, вот что случилось с теми номаэтами, – тихо проговорила Хейта.

– Выходит, так, – ответил Угой. – Верней всего, Зод Гурох напал на них на побережье, прежде разогнав всю живность, вот почему мы никого не увидели. Они попытались укрыться во льдах, но он настиг их и там.

– И что будем делать? – спросил Мар.

– В одиночку его не одолеть, – заметил Брон.

– Не беда, – отозвался Гэдор. – Нас много.

– Тогда пойдем и прикончим его, – вдруг решительно произнес Берог, устремив на следопыта тяжелый взор. – Я отправлюсь с вами.

– Я тоже! – воскликнула Варга.

Берог покачал головой.

– Ты останешься здесь.

– Вот уж нет! – прорычала та. – Ты уже раз воспретил мне идти. В этот раз не выйдет. Я пойду и утоплю когти в горячей крови Зод Гуроха!

– Ты останешься здесь, – тихо, но веско повторил Берог. – Потому что деревня наша мала. А тех, кто может защитить ее при случае, можно пересчитать по пальцам. Если в схватке с Зод Гурохом мы потерпим неудачу, он может прийти сюда. – Оборотень перевел взгляд на Рейгу. – Я соберу всех и предупрежу. Но если дела будут совсем плохи, уводи их в Серебряный лес.

Та молча кивнула. Варга же скрежетнула зубами, но промолчала.

– А сейчас, – сказал Берог, – вам всем нужно поужинать и как следует отдохнуть. А я, – через силу добавил он, – распоряжусь, чтобы готовили погребальный костер.

Ужин удался на славу. Путников потчевали горячей мясной похлебкой, а Мар жадно уплетал строганину. Пламя светильников наполняло снежное жилище мягким лучистым светом. И горькая печаль, сковавшая сердца хозяев и гостей, на время разжала свои железные тиски.

После Рейга и Варга устроили на полу теплые постели. Утомленные долгим странствием, путники забрались под толстые шкуры и немедля уснули.

Хейте не спалось. Она думала обо всем, что случилось накануне. И сердце ее сжималось от боли при мысли о Рорге, Йэоле и номаэтах.

Очередные жертвы, очередные жизни, которые ей не удалось спасти. Гэдор говорил тогда, в Диких землях, что это неизбежно. Невозможно спасти всех. «Но, светлые звезды, – подумалось ей, – как же это тяжело!»

Внезапно снаружи послышалось пение. Голос был чистым, чарующим и при этом очень печальным. Хейта осторожно выбралась из постели, миновала длинный ход и выглянула наружу.

Меж снежными домами пылал костер. Погребальный костер. Медведи-оборотни сгрудились вокруг него в совершенном молчании. Только статная Рейга стояла впереди всех. Прекрасная дева с волосами белее снега пела тихую прощальную песнь. Она пела о Рорге, о том, каким он был, о жизни и смерти, о звездах и луне.

Потом она стала петь и о Йэоле, отважном муже из людей Севера.