– Ай, ты чего? – удивленно спросил он, выныривая.

– Я же ясно сказала – нет! – Кира гневно взглянула на него и подтянулась на бортиках.

– Они же шутят, – попыталась вступиться рыжая девушка, которая плавала вокруг них.

– Несмешно. – Кира быстро пошла к замку, выжимая майку.

– Вот же брюзга, что она о себе возомнила! – ребята провожали ее пристальным взглядом. Рыжая девушка запрыгнула на спину Богдана и забрызгала ногами.

Кира шла по лестнице и злилась:

– Ну ничего, я сбегу отсюда, и тогда мне больше никогда не придется видеть ваши тупые лица, – думала она.

Острые макушки елей вонзались в небо и, казалось, разрезали его на части, а из длинных прямых ран вытекал багровый закат. Кира не смотрела в небо, она собирала вещи. Обзор камере загораживала майка, которую она накинула сверху. Когда она хотела побыть одна, то часто так делала, и сейчас не переживала, что это покажется подозрительным. Не сказав никому ни слова, даже не подав вида, она прошла на кухню и взяла несколько огурцов, редис и пакет с крупой. «Негусто», – огорчилась она, но ничего больше не было. В комнате она оставила самодельный рюкзак из косметички и кофты. В нем была теплая одежда, мыло, еще, Кира, положила туда пачку бритвенных лезвий и несколько вилок.

Дверь открылась, девушка взяла с кровати плед и схватила рюкзак, бросила взгляд на комнату. «Надеюсь, никогда больше не увижу тебя», – прошептала она и закрыла дверь.

Проход на башню был не самый простой: крыло, где спали все дети, находилось с левой стороны медпункта. Это было обычное четырехэтажное здание. Башня же стояла с другой стороны – соединялись оба крыла узким коридором – единственным путем на кухню. Вся сложность была в другом: башня находилась на самом верху, а на этаже под ней располагались комнаты для взрослых, в одной из которых жил Виктор. Надо было бесшумно пройти коридор и вылезти на чердак, с которого к люку была подставлена узкая лестница. Тихо толкнуть люк тоже было сложно – железные петли скрипели. А Виктор чутко спал и ненавидел, когда кто-то туда лазил.

Кира проделывала этот путь много раз, но в этот день сердце особенно колотилось. Она понимала, что сейчас с рюкзаком, едой и лезвиями рискует куда сильнее, чем просто остаться без ужина. Она прокралась мимо комнат и влезла на чердак. Дверь люка предательски скрипнула, Кира замерла на лестнице и прислушалась. «Видимо, пронесло», – шагов в коридоре не было. Она влезла на башню и выдохнула. Тут Кира любила вставать в полный рост, потому что снизу никто не видел ее, а ей было видно все.

До горизонта тянулся лес. Кира поежилась, ночь была прохладной. Сев на пол, она укуталась пледом. Глубоко вздохнула и сжала руки в кулаки, чтобы согреть холодные пальцы. Она раздумывала, что делать дальше. Резкий скрип заставил ее вздрогнуть. Люк открылся.

– Я же тебе сразу сказал, что она здесь! – Артем влез на башню. За ним из люка показалась голова Семена:

– Ну и чего ты тут прячешься?

Кира вскочила, подбежала к Семену и дернула его за рукав, он плюхнулся на пол башни.

Артем внимательно посмотрел на Киру, потом на самодельный портфель, потом на горизонт.

– Ну молодец. А мы?

– Что мы? – недоумевал Семен.

– Я не хотела, чтобы вы рисковали! – Кира покраснела.

– А может ты не хотела, чтобы мы мешали!

– Артем, это мое право, я не хочу, чтобы вы в это ввязывались.

– А это не твое дело, куда я ввяжусь, поняла!

– Замолчи, прошу. Хочешь бежать, убежим вместе, но не ори!

Артем жестом показал, что успокоился, и сел. Кира тоже села. Семен залез к ней в рюкзак, достал лезвия, поднял брови. Сложил все обратно и посмотрел на Киру с Артемом.