Отчего-то никто не сообразил опустить покойному веки, и от остановившегося взгляда мертвых глаз Ольге стало сильно не по себе. Она встряхнулась, призывая остатки решимости, и стала внимательно осматривать тело.

Костюм был под стать бродяге и соответствовал, по описанию трактирщика, одежде его красношляпого спутника. Куртка с чужого плеча была длинновата карлику, потому хозяин когда-то давно небрежно подвернул ее рукава. На локте зияла прореха, карманы оказались не только пустыми, но и дырявыми. Штаны были подпоясаны простой веревкой, а снизу неровно обрезаны, одного ботинка, как еще с ночи заметила Ольга, недоставало. Под курткой виднелась грязная рубаха. Когда женщина отвернула полу куртки, то заметила внутренний карман, в котором прощупывалось какое-то содержимое. То был кожаный мешочек, туго стянутый шелковым шнурком – вещь недешевая, в хорошем состоянии. Она странно контрастировала с нищенским обликом покойного.

Ольга высыпала все, что находилось в мешочке, на пол и подсветила фонарем, чтобы лучше разглядеть. И от увиденного у нее заколотилось сердце: среди прочего там оказалась красная лента, похожая на те, которыми любила украшать волосы Хромоножка.

«Это может быть просто совпадение, – одними губами, почти беззвучно прошептала Ольга. – Многие девушки любят такие ленты».

Стараясь унять нервную дрожь, она продолжила рассматривать вынутые предметы, но они ни о чем ей не говорили. Кроме ленты, в мешочке был маленький звонкий колокольчик, совсем крохотный, не сгодившийся бы даже для того, чтобы подвесить на шею ягненка, а еще плоский камень с изображением трех извилистых линий.

Ольга еще раз внимательно осмотрела находки. Поднесла ленту к лицу, понюхала ее, но нет, сладковато-свежего запаха Маргарет от нее не исходило. Ленточка пахла только кожаным мешочком, в котором лежала. Наверху послышался какой-то шум, и женщина поспешила подняться из погреба.

В комнату набились люди, среди которых выделялся великан с растерянным лицом и отчаянно рыдающая женщина, едва держащаяся на подгибавшихся ногах. Все шумели, толкались, староста напрасно требовал тишины – в царившей неразберихе невозможно было навести порядок.

Ольга встретилась взглядом с Грижмором, и тот жестом предложил выйти на улицу. Там он пояснил причину столпотворения.

– Нашли еще одну убитую девушку. Не Маргарет, – тут же поспешил уточнить он, увидев, как изменилась в лице Ольга. – Тот верзила – местный дровосек. Сегодня утром он обнаружил единственную дочь мертвой в овраге за околицей. Накануне они отправились с ней в лес за дровами, но отец задержался на ночь, а девушку послал домой. Мать ничего не знала об этом. Утром он вернулся – дочери нет. Стали искать и нашли только сейчас.

Шум в доме старосты усилился, выкрики стали слышны даже на улице. Вдруг дверь распахнулась, и из дома начали один за другим вылетать люди.

– Пошли прочь, негодяи! – послышался громоподобный голос старосты. Два дюжих молодца, работавшие у него кем-то вроде вышибал, проворно вышвыривали скандалистов, кое-кому еще и отвешивая напоследок пинка.

– Заходите! – зычно скомандовал староста Ольге и Грижмору. Те поспешно вернулись, и охранники тут же закрыли за ними дверь.

В доме остались только они и дровосек с женой, сидевшие у стены. Старуха хозяйка, как могла, утешала их.

– Горе пришло и в нашу деревню, – мрачно произнес староста. – Я сегодня же пошлю извещение в Веенпарк. Мои парни отправятся на север, в Сонмер, – старик кивнул на дюжих молодцев, – авось им посчастливится встретить красношляпника. Или хотя бы предупредить тамошних.