Если бы у него была семья, дети, он мог бы, наверное, переключить своё внимание на них, стать хорошим семьянином, отцом. Но он старательно избегал серьёзных отношений. И думать не хотел о браке.

Почему?

Скорее всего, боялся.

Он потерял веру в людей. Он видел в людях только плохое, привык искать это плохое, за это ему и платили зарплату. Он стал подозрительным и осторожным.

Увлечения?

Хорошо делать своё дело было его единственным увлечением.

Так круг замкнулся.

Он достиг той точки, откуда, как ему казалось, нет возврата. Постоянное чувство безысходности. Ненависть – единственное чувство, которое двигало им. Он ненавидел каждого, каждого, с кем ему приходилось сталкиваться, но больше всех, в неизмеримое число раз сильнее он стал ненавидеть себя самого.

Вот тогда он и встретил деда Егора.

Сама судьба послала к нему этого человека, чтобы спасти.

И он спас.

Накал жгучей ненависти схлынул, оставив после себя пустоту.

Конечно, теперь ему тоже было нелегко. Но он, по крайней мере, получил надежду. Он знал, что может всё изменить. Вот только не мог понять, как и что ему делать, куда двигаться.

Он был опустошён.

Уйти с работы?

И что дальше? Он не видел, чем и как он мог жить.

Дед Егор говорил, что это нормально, это пройдёт.

Ему хотелось верить.

Владимир остановился. Он понял, что забрёл куда-то в путаные переулки частного сектора, на затишную улицу.

Падал редкий снег. Ветра совсем не было.

Он огляделся по сторонам.

Покосившийся деревянный забор, небольшая стопка кирпичей, сваленная у него. Низкий фонарь, освещавший полночную улицу.

Постояв немного, он присел и зачерпнул в ладони снег, умыл им лицо и шею. От резкого холода у него перехватило дыхание. Он встрепенулся. Опустив голову вниз, он чувствовал, как капельки растаявшей воды стекают с подбородка, медленно сползают по шее под свитер. Лицо стало мокрым и чувствительным. Его щеки коснулось лёгкое движение ветра, и он снова побрёл за ним.

Домой пришёл далеко за полночь.

Ноги гудели плавно и ритмично: левая, правая, левая, правая. Словно он продолжал идти. Уснул легко и быстро.

Сергею было скучно.

Вот уже три часа тянулся рабочий день или, вернее, всё ещё рабочее утро.

На несколько минут забегал взъерошенный парень, представился программистом, он даже не назвал своего имени. Молча повозился с компьютером, потом позвал Сергея:

– Смотри. Стандартные программки я поставил, это адрес твоей электронной почты. Что-то дополнительно понадобится, пишешь служебную записку своему начальнику, он одобряет, я делаю. Кстати, ты у кого?

В ответ Сергей издал серию нечленораздельных звуков и задумался.

– Не знаешь, кто твой непосредственный руководитель? – удивился программист.

Выражение лица у Сергея не изменилось.

– Ладно, разберётесь. Что ещё? Да, интернет.

Сергей оживился и участливо заглянул в монитор.

– Твой пароль, запиши куда-нибудь.

Сергей быстро застрочил карандашом по листку бумаги.

– Для информации, – охладил его программист, – все данные по сайтам, куда ты заходишь, фиксируются, а потом передаются руководству. Понял, к чему клоню?

Сергей кивнул, сложил листок с паролем вчетверо и закинул его в ящик тумбочки.

– Всё, бывай! – бросил программист и ушёл.

Остальное время Сергей исследовал кабинет. В шкафу и тумбочке ничего не нашлось, кроме двух скрепок и ручки без стержня. На «территории» Светланы он не стал лазить.

Слонялся по комнате из угла в угол, разглядывая рисунок на линолеуме.

Выпил кружку чая.

Ещё походил по комнате.

Решил сделать перестановку.

Развернул свой шкаф и поставил его боком к стене. Теперь шкаф прикрывал стол от входящих в кабинет. Чтобы увидеть, чем занят Сергей, нужно было сделать пару шагов. Получилась вполне удобная ячейка: с одной стороны окно, с другой шкаф, позади стена.