– Главный хранитель отвечает за сохранность музейного фонда, заполняет каталоги, изучает предметы, ведет документы их учета и хождения.

– Хождения? Они у вас куда ходят-то?

– Из фондов на выставки и обратно. Главное, чтобы не убежали. За этим я и слежу. Работы выше крыши. Я не сижу на стульчике в зале, как думают многие.

Яна стянула растрепавшиеся волосы в высокий хвост, подула на чай и украдкой посмотрела на Павла. Она впервые видела его при ярком свете. Без куртки он выглядел не менее внушительно. Темные короткостриженые волосы, карие глаза, жесткие скулы. Яна решила, что женщинам такие как он точно нравятся, но ничего не почувствовала, кроме раздражения. Широкие плечи обтягивал серый свитер домашней вязки. «Наверное, Злата постаралась», – с необъяснимой злостью подумала девушка.

– А можно еще вопрос? – громко отхлебнув из чашки спросил Павел. – Вы сказали, что мемориальные вещи, как цель для преступника в расчет можно не брать. А почему?

– Их нет смысла воровать. Письма и фотографии, принадлежавшие хозяевам усадьбы, можно продать только специалистам, интересующимся Фон-Барсами, а таких единицы во всем мире. Если бы у нас хранился фрагмент, уничтоженной Пушкиным рукописи десятой главы «Евгения Онегина», вот тогда нужно было бы за него трясись. А свадебные фотографии Аделины Карловны Фон-Барс-Танеевой никому не интересны.

– А какова вероятность, что сюда мог наведаться потомок владельцев усадьбы? – задумчиво спросил следователь.

– Нулевая, – моментально ответила Яна. – Мы всех знаем поименно. Это приличные господа, живущие в разных странах мира. Фон-Барсы – Карл Генрихович, его жена Агнесса Оттовна, их семнадцатилетний сын Генрих перебрались в Париж в октябре 1914, молодые Танеевы – Аделина и Михаил поздней осенью 1915 года. Они никогда не возвращались.

Некоторое время в комнате были слышны только звуки двух жующих и прихлебывающих чай людей. Яна старалась не чавкать и не булькать, у Павла это получалось намного хуже. Девушка в очередной раз подумала, что он ее жутко бесит.

– Яна Сергеевна, ой, Яна, а как сложилась жизнь Фон-Барсов за границей?

– Прекрасно. Они были богаты и смогли вовремя вывезти свои сбережения. Карл и Агнесса умерли в конце тридцатых. Генрих с семьей в начале сороковых из Франции перебрался в Швейцарию. Там сейчас живут две его внучки. Марте шестьдесят лет, а Генриетте шестьдесят пять. Ее внуку Эдгару двадцать два, он студент. Этим летом Марта к нам приезжала. У Аделины и Михаила родились две дочери. Их потомки в Канаде. Марта рассказала, что они поддерживают контакты с родственниками и даже навещают друг друга.

– А что Фон-Барсы вообще делали в России? Они же немцы.

– И что? Россия всегда была многонациональной страной. Они выходцы из Курляндии. Герцогство присоединили к России в 1795 году. Ныне эти земли принадлежат Латвии. Только тайна все равно есть. «Барс» – русское слово. По-немецки правильнее бы звучало Фон-Ирбис. И почему-то фамилию они писали через дефис. Тоже загадка. На гербе рода барс, меч, дубовый лист, солнце и две башни.

– Очень интересно. Это что-то значит?

– Конечно. В геральдике все цвета, изображения и их сочетание несут определенный смысл.

– И вы в этом разбираетесь?

– А вы разбираетесь в оружии?

– Это моя работа.

– А моя работа разбираться в геральдике, нумизматике, генеалогии, искусстве, одежде всех времен и, кстати, в оружии тоже.

– Боже! Мы совсем забыли!

Яна на мгновение потеряла дар речи. В голове закрутились судорожные мысли о взломанных дверях, разбитых окнах, уликах и преступниках.

– Что забыли? Что?

– Новый год через десять минут!