Одевалась Агния всегда одинаково: белая блузка с многослойным жабо, черная узкая юбка и очки в круглой металлической оправе. Этот минимализм, в наборе с прической и маникюром, делал ее образ притягательным и загадочным.

Глаша любила посидеть с Агнией в закуточке за крайними книжными стеллажами. Там, на крохотном столике, всегда стоял чайник, лежали в россыпь конфеты и стояла баночка варенья. Конфеты и варенье приносили библиотекари из дома, ставили все это на общий стол, и днем, как улучится минутка, заваривали чай, которым и угощались все желающие.

Глаша с Агнией усаживались с чашками чая за стеллажами, и Агния, лукаво прищурившись, обычно спрашивала: «Ну, голубушка? Что нового в свете?» Глаша радостно улыбалась, предчувствуя долгую интересную беседу.

Агния уже давно все знала о своей молодой подружке и переживала искренне, что та никак не устроит свою личную жизнь. Она видела: Глаше просто негде познакомиться, понимала, что время ее уходит.

Когда Глафире исполнилось двадцать восемь, Агния осторожно предложила:

– Глашенька, надо быть смелее. Ты напиши, например, объявление.

– Объявление? Какое объявление? – Глафира удивленно взмахнула ресницами. – О чем?

– Ни о чем, а о ком, – хитро подмигнула Агния. – Надо же спутника искать.

– Какого спутника? – покраснела девушка.

– Спутника жизни, – Агния прищурилась. – Тебе уже двадцать восемь, надо что-то делать. Вон твоя разудалая подруга уже и замужем побывала, и ребенка родила, а ты все тут прокисаешь. Смотри, Глашенька, так и скиснешь в одиночестве, как вчерашнее молоко. Шевелись, мужчины активных любят!

Глаша поначалу отмахнулась, посмеялась, а вечером все же рассказала Женьке о предложении Агнии.

Евгения отнеслась к идее без энтузиазма.

– Что твоя Агния совсем спятила, я давно догадалась. Возраст, что ни говори, дает о себе знать. Глупости! Ну, какое объявление? Брачное? Что ты напишешь – ищу мужа?

– Жень, а если попробовать? Почему сразу мужа? Напишу – ищу собеседника. Мне кажется, это звучит солидно и прилично. И не пошло, что очень важно.

– Кого? Собеседника? Ой, не смеши, – Женька откровенно веселилась. – Думаешь, вменяемые умные мужики объявления на стенах домов читают? То время давно прошло! А появится какой-нибудь забулдыга или пьянь подзаборная – не отвяжешься! Забудь!

Но Глафира, поддавшаяся уговорам Агнии, внутренне уже была готова к авантюре. А если она решила, переубедить ее непросто.

Глаша почему-то вспомнила слова Ги де Мопассана: «Сильные люди, так или иначе, всегда добиваются своего».

Глафира, хоть и не считала себя очень сильной, все же решилась, и вечером написала объявление из двух слов: «Ищу собеседника».

На следующий день она долго ходила по району, расклеивая эти небольшие полоски бумаги на стены домов, деревья, подъезды и доски объявлений.

И эти два слова, в которых открыто звучали одиночество, жажда любви и ожидание счастья, изменили ее жизнь.

На время.

Не навсегда.

Но ведь навсегда ничего не бывает.

Ничего.

Все, кроме смерти, имеет свое начало и свой конец.

Даже любовь.

Тогда начинался октябрь. Переменчивый, легкомысленный, дождливый. Небо пряталось в лохмотьях черных туч, словно в рваной мешковине бабушкиного овина. Ледяной воздух по утрам пьянил хрустальной чистотой. Закаты, ставшие тяжелыми, все чаще закрывали горизонт плотной багровой завесой. Под ногами темнели когда-то золотые листья клена, осины и березы. Ветер, хлесткий и колючий, настырно лез в дома. Льнул к окнам.

Октябрь – экватор осени. Еще не зима, но уже не лето. Предзимье. Предвестник долгих метелей, сильных снегопадов и завывающих февральских вьюг. Октябрь холодит, поливает и удивляет. И хочется замереть у печки, закутаться в плед и долго-долго глядеть в окно, наслаждаясь этой мимолетной, уже уходящей в никуда красотой.