–Да, я играю на фортепиано, – мечтательно проговорил Роберт с лёгкой задумчивостью в конце, —родители отдали меня в музыкальную школу ещё в десятилетнем возрасте.

Значит, по логике, Роберт уже окончил её? Когда-то давно Белла и сама мечтала о том, чтобы научиться играть на чём—то подобном, например, на пиано. Она знала немногих людей, которые умеют играть на чём—либо. Сама она самостоятельно училась играть на гитаре. Но после ухода из жизни Белла родителей ей пришлось ненадолго отложить гитару. Много времени она начала уделять готовке, чтобы содержать себя с сестрой, хоть у неё это получалось не сразу. Вскоре, когда Изабелла чуть ли не с головой ушла в учёбу, то делала совсем простую пищу. Младшей сестре вскоре надоело питаться одним и тем же блюдом целую неделю, поэтому взяла это в свои руки и в свободное время осваивала навыки кулинарии. У девочки это получалось гораздо лучше, поэтому главным поваром в семье была именно Элиз.

– Знаешь, я восхищаюсь тобой не меньше, – неожиданно проговорил Роберт, развеяв раздумья Беллы. – Ты ведь так много учишься. Когда на той встрече в ресторане ты сказала, что своими собственными силами поступила на бюджет в лучший университет города, честно сказать, меня это сильно впечатлило.

Белла смутилась и покраснела. Она определённо не хотела хвастаться своими успехами, но слышать подобные слова было правда очень приятно.

– Спасибо тебе огромное, кроме сестры мне больше никто такого не говорил, – голос Беллы дрогнул.

– Почему же? Наверняка твои родители тоже очень гордятся тобой.

У девушки подступил комок к горлу. К сожалению, её родители не дождались поступления девушки в университет.

– Да, наверное… – тихо ответила Белла.

Чтобы перевести тему разговора, девушка начала рассказывать маловажные забавные истории из жизни из её детства и спустя время новые друзья разговорились.

– Знаешь, Белл, ты очень приятный человек, – рассмеявшись из—за очередной истории, сказал Роберт.

– Правда? – затаив дыхание, переспросила Белла, отчего—то думая, что ослышалась.

– Честное слово, но так и есть. В последнее время я, к сожалению, не особо общаюсь с друзьями: одни совещания да проблемы – вот и все мои будни. Но с тобой мне, однако, так легко становится на душе, и я уже не думаю обо всей этой суете. Порой мне не хочется ничего делать, – вздохнул Роберт.

«Я могу его понять, – подумала про себя Белла – я и сама беру на себя слишком большие нагрузки».

– Как—нибудь я обязательно покажу тебе самое прекрасное звёздное небо, которое ты ещё никогда не видела, – задумчиво проговорил юноша. – Крыша в моем доме – одно из моих любимых мест детства, потому что оттуда удобнее всего наблюдать за звёздным небом. Однажды я даже нарисовал свою собственную карту созвездий.

У Беллы перехватило дыхание и в предвкушении, пыталась представить такую картину. «Поскорее бы» – думала она, прикрыв глаза. Впрочем, время было позднее, и друзья уже заканчивали диалог на такой приятной ноте, пожелав друг другу спокойной ночи. Белла ещё долго лежала, не в состоянии заснуть – она ещё долго будет задумываться над сказанными юношей слова.

Роберт тоже заснула не сразу. Прислонив телефон к груди, ему вспомнилось распростёртое над головой небо, сияющее различными звёздами. Он жил в таком здание, где крыша была оформлена в необычном природном стиле: множество горшков с различными видами растений, лежаки; был даже один гамак, привязанный к усаженным деревьям. Всё это обустроили, когда—то бывшие жильцы дома и, получив разрешение, не стали медлить, чтобы сделать уютный уголок, где каждый может помечтать в уединении, почитать в тишине или, лёжа, смотреть на сверкающие звёзды. Когда Роберту исполнилось десять лет, родители впервые показали ему это чудесное место. С тех пор, парень частенько начал посещать этот мирный уголок, и даже попросил родителей купить для него телескоп. Чаще всего Роберт бывал на крыше в те дни, когда ему становилось особенно плохо, и иногда, когда никого не было, он разговаривал с звёздами. В детстве юношу особенно беспокоило давление со стороны окружающих, бывало, он поддавался этому влиянию и принимал те решения, о которых потом жалел. Его жизнь напоминала некие эмоциональные качели: он мог находиться сначала в одном положении, но стоило надавить на него с другой стороны, как Роберт мог становится совсем другим человеком. Он не замечал таких манипуляций со стороны общества и считал, что это абсолютно нормально.