Когда я доехала до дома, на улице совсем стемнело. Но я нашла в себе силы, а главное желание, пробежаться до супермаркета, в котором был отдел с косметикой, и купить тушь и блеск для губ. Завтра я должна выглядеть на все 100%. Завтра у меня почти что свидание.

Когда я вошла в дом, мама с Полиной сидели за столом и пили чай. Мама испекла булочки. Аромат от них я учуяла еще за дверью.

– Ой, мама, ты такая красивая!

Невольно я посмотрела на свое отражение в зеркале. С чего бы мне вдруг стать красивой? На мне ведь ни грамма косметики.

– Обычная, – улыбнувшись и пожав плечами, сказала я.

– У тебя такой красивый румянец и глаза блестят.

Я снова посмотрела на свое лицо. Да, действительно, видимо обгорела на солнце, пока ехали по канатной дороге. А глаза? Я не заметила ничего выдающегося, но возможно со стороны виднее.

– Не поздно ли для булочек? – не удержалась я от вопроса. – Уже спать пора.

– Мы не устояли перед ними, они такие аппетитные, – изображая наслаждение, сказала Полина.

Я посмотрела на нее новыми глазами. После дня, проведенного в обществе черноволосых и черноглазых детей Шандора, невыразительность светловолосой и белобровой Полины стала очевиднее. Ее кожа за первый месяц лета немного загорела, но светло-серые глаза, обрамленные полупрозрачными ресницами, от этого стали только тусклее и невзрачнее, и лишь пухлые розовые губы хоть как-то скрашивали ее бледность. Вроде не дурнушка и обещала вырасти красоткой, но, несомненно, яркость ей сможет добавить только косметика.

– Завтра мы идем в парк, поэтому иди спать, – я налила себе чай и села за стол. – Нужно будет встать пораньше, чтобы помыть голову и заплестись.

– В парк – утром? – удивилась Полина. – Там же красивее вечером.

– Вечером не получится. Мы идем не одни.

– А с кем? – в один голос спросили мама и Полина.

– С моим другом и его детьми, – не сдержав улыбку, сказала я. – Старшей, кстати, как и тебе 8 лет. Я думаю, вы подружитесь.

– Кто это? Я их знаю? – спросила дочь.

– Не знаешь. Я с ним училась много лет назад.

На мамином лице отобразились все возможные чувства – от недоумения до любопытства. Не исключено, что она перебрала в памяти всех, кого знала. Интересно, когда дойдет до Шандора?

– Это Егор? Так звали того спортивного мальчика?

– Боже упаси, мама, – и, обращаясь к Полине, повторила: – Заканчивай с булочкой, иди мыться и спать.

– Ты сказала, там будут дети, значит эта девочка не одна? А сколько лет другим? – не унималась дочь.

– Шесть лет средней и… я не знаю, сколько младшей. Наверное, три или чуть больше.

– А как их зовут?

– Завтра познакомишься.

– Это видимо, очень хороший друг, если ты все время улыбаешься, – заметила Полина.

– Так, давай-ка и правда заканчивай с булкой быстрее и иди, – вдруг заторопила мама внучку.

Полина хотела помыть за собой посуду (к чему я всегда ее приучала, а мама порой делала ей поблажки, и из-за этого мы ссорились), но бабушка снова повторила свою просьбу. Только в этот раз, я подозревала, ее подстегивало любопытство, а не желание угодить внучке. Полина обиделась на нее. Она искала в бабушке поддержку, а та сама ее вытолкала из комнаты, отправив мыться.

– Ну рассказывай, кого ты встретила.

– Много вариантов?

– Есть один. Только он мне совсем не нравится.

Мама села напротив и пристально посмотрела в мои глаза.

– Главное, чтобы нравился мне.

– Это цыган?

– Не называй его так, пожалуйста. Тем более таким тоном. Его зовут Ша́ндор. Или Юра, если тебе так удобнее.

– Где ты его встретила?

– На экскурсии. Он отдыхает в Анапе с детьми.

– Ой, не нравится мне, как ты улыбаешься, – покачала головой мама. – Он до сих пор женат?