В этом учебном году в городе возобновила работу новая школа и открылись один муниципальный детсад и один пионерлагерь. К новому году должны заработать двое яслей.

К радости интеллигенции города начата реставрация здания драмтеатра. Новый год намечен показ традиционного для него спектакля «Лес» Островского.

Практически во всех заселенных деревнях также возобновили работу школы, некоторые на десять – двадцать учеников.

Жизнь в Лесках постепенно налаживается, и все понимают, что происходит это в основном благодаря стараниям мэра Верхова. Многим, однако, это не по нраву, и его называют то динозавром, то последним из могикан, а то просто чокнутым. Последнее высказывание я услышала от работника мэрии, попросившего не называть его фамилию. Дал он и пояснение: Верхов не берет взяток и живет на одну официальную зарплату. Ездит на допотопной «Волге», которой давно место на свалке. Треть работников мэрии уволил за коррупцию и взятки. Своего зама заставил добровольно вернуть крестьянам колхозную землю и продать за бесценок муниципалитету коттедж.

Действительно, за что такого любить? А мне Костя безумно нравится. Больше бы нам таких «чокнутых», тогда глядишь, и появится надежда на то, что вся Россия когда-нибудь вновь оживет.

К счастью, нравится он не только мне. Я-то его знаю с юных лет, и для меня он является идеалом современного политика России и ее гражданина (сейчас, правда, даже нет такого понятия). Тем не менее, таковым его считает также большинство лесковцев и другого мэра они у себя не видят.

Да, насчет памятника Ивану Спиридоновичу. Его героическому старику не поставили потому, что родственники убитых им отцов города подняли страшный крик и пригрозили обязательно взорвать его даже, если он будет установлен на кладбище. А там его ставить лесковцы не захотели, надеясь, что старик все-таки жив. Надеюсь на это и я.

***

– Тебе самому место на свалке, – обиделся Костя за Коляберды, откладывая газету на заднее сиденье машины. – А Нина – молодец, суть правильно ухватила. Оживет Россия, без поддонка Ельцина обязательно оживет.

К Нине, этой привлекательной женщине с материнскими глазами, знавшую его по Летному, Костя относился с внутренним трепетом и волнением. При виде ее, перед его глазами всегда возникало лицо Нади на могильной фотографии. А когда стоял у ее могилы и смотрел на фотографию, ему на миг даже показалось, что он вспомнил ее живую.

В Летный его свозила Нина. Желание туда съездить у него возникло после прочтения книги о Наде и о нем. Ни одну книгу он не читал с таким интересом и волнением. Иногда он отрывался от нее и пытался вспомнить, что было дальше, но кроме пустоты ничего не видел.

В Лесках Нина познакомила его с женщиной, жившей в его квартире. Увидев его, Лариса, так звали женщину, заплакала от радости. Вскоре прибежал ее муж, тот самый майор милиции Жаров, который так понравился Косте по книге, и тоже был очень рад встрече. Они показали ему его комнату, где сохранилось все, как было при нем, лишь над письменным столом на стене были повешены две фотографии: его родителей, его с Надей и ее убитых родителей. Сейчас в комнате жила их семилетняя дочь, но ему сказали, что он в любое время может приехать и здесь жить.

Когда они вдвоем вышли покурить на лоджию, Жаров, глядя Косте в глаза, спросил:

– Сауну в Лесках ты поджег?

Не отводя взгляда, Костя ответил:

– Я.

– Я так и думал. Здесь из девяти преступников ты отправил на тот свет пятерых, не убив никого. Там ведь ты тоже никого из них не застрелил, верно?

– Не считая приглашенного ими авторитета, выхватившего пистолет.