– И мы вместе посмеемся, – закончил за него Адамберг. – С моей стороны вопросов больше нет, благодарю вас за то, что уделили мне время.

Он встал, Ирен Руайе сделала то же самое.

– А вы, мадам? Вы тоже удовлетворены?

– Тоже. Спасибо. Извините нас, простите, пожалуйста.

Когда они шли обратно по коридорам, Адамберг сказал Ирен Руайе:

– Вам совершенно незачем было извиняться перед этим типом, таким… – Тут Адамберг задумался, какое слово употребил бы Данглар. – Самовлюбленным. Самовлюбленным, грубым и наглым. Но это не важно, главное, он дал нам ответы на наши вопросы.

– На ваши вопросы, а я получила ответы благодаря вам. Я совершенно уверена, со мной он не счел бы нужным разговаривать. А вот с… с комиссаром полиции ему приходится считаться. Это более или менее нормально и, в общем, понятно. Правильно я сделала, что не отдала ему свою коробочку. Он только посмеялся бы.

– Минутку внимания, мадам Руайе. Прошу вас, не вздумайте рассказывать на своих форумах, что начальство дало мне такое поручение.

– Наоборот! В кои-то веки полиция решила сделать хоть что-нибудь полезное! Почему об этом не рассказать?

– Потому что это неправда. Никто мне не давал такого поручения.

Они только что вышли из Музея естественной истории, и женщина остановилась как вкопанная на тротуаре улицы Бюффона.

– Может, вы вообще не полицейский? И все это было ложью? Нет, это нечистоплотно, совсем нечистоплотно.

– Я полицейский, – подтвердил Адамберг, показав удостоверение.

Женщина долго и подробно его изучала, потом подняла голову.

– Значит, вы пришли просто так, сами по себе? И вам не давали никаких приказов. У вас появилась идея – я права? Вот почему вы задавали все эти вопросы про яд, не боясь выглядеть дураком?

– Меня это не смущает, я привык.

– А меня ужасно смущает. Я сама могла бы вам объяснить, что при помощи пауков-отшельников убить невозможно. Они не хотят кусать, я же вам говорила. Я не могла бы рассказать со всеми цифрами, которые упоминал профессор, но в конечном счете все свелось бы к тому же самому. Невозможно, невозможно.

– Но я не был с вами знаком.

– Да, правда, вы не были со мной знакомы.

– Мадам Руайе-Рамье, а не выпить ли нам кофе в “Звезде Аустерлица”? – предложил Адамберг, крайне озабоченный тем, чтобы его поступок и его имя не стали предметом обсуждения в сетях. – Это здесь, в конце улицы. Там все и выясним.

– Мадам Руайе, – уточнила женщина. – Это проще, и все меня так зовут. Но я не люблю кофе.

– Тогда чай? Или чай с молоком? Горячий шоколад?

– Ладно, мне все равно по пути.

Когда они медленно шли по улице – Адамберг держал маленькую женщину под руку, а ее сумку нес на плече, – позвонил Вейренк.

– Ничего подозрительного, – сообщил ему Адамберг. – Парень противный, но дело свое знает.

– Еще бы не знал, ведь это его работа, разве нет? – сердито пробормотала рядом с ним Ирен Руайе. – Стоило ли тащиться в такую даль, чтобы слушать всякие небылицы?

– Нет, Луи, – продолжал Адамберг, – ни роста численности, ни изменения состава яда. И ни малейшей возможности убить при помощи этих тварей. Это проясняет дело.

– Ты разочарован?

– Нет.

– А я немного разочарован. Так, пустяки.

– Твоя “тень”?

– Вероятно. Но можно ошибиться тенью, ты же знаешь.

– Как и заблудиться в тумане.

– Значит, будем считать, что тема закрыта.

– Она не закрыта, Луи. Не забывай: сколько человек в год умирает от укусов пауков во всем мире? Десять. А во Франции – ни одного.

– Но ты ведь только что сказал: “Ни малейшей возможности”.

– Если так посмотреть, то несомненно. Но давай предположим, что можно взглянуть и с другой стороны. Помнишь, как мы поднимались на пик Балайтус? С одних троп можно упасть, по другим достигнуть вершины.