Уставшие, мы сели на один пенек так близко, что её льняные волосы коснулись моего плеча.

– Оля, вот уже весна, скоро сдадим экзамены, и я уеду на всё лето, подари мне что-нибудь на память о себе.

Она выбрала лучший цветок из своего букета и протянула мне.

– Вот, возьми…, – с нежностью сказала она и, смутившись, добавила: – Смотри, ведь он красный.

Я вспомнил чьи-то слова: «желтая роза – измена, красная роза – любовь» и взглянул на неё в упор. Наши взгляды встретились.

Что-то милое, дорогое сердцу горело в её глазах. Не знаю, что было в моих, но Оля больше не выдержала:

– Митя! – прошептала она.

– Оля! – вырвалось у меня, и я прижал её маленькую головку с белокурыми локонами к своей груди.

Мы понимали друг друга без слов, и объяснения были лишними.

Мы обещали друг другу быть честными, однако не связывать себя ни в чем, учиться и учиться дальше.

Я открыл ей свою заветную мечту – быть лётчиком. Ей нравилась медицина.

Всё хорошо под сиянием лунным,

Всюду родимую Русь узнаю.

Быстро лечу я по рельсам чугунным,

Думаю думу свою.

Н. А. Некрасов, «Железная дорога»

Осень 1939 года. Родители собираются переезжать на Кавказ. Меня это очень радует. Я люблю дорогу, всегда полную всевозможных приключений, да и посмотреть почти всю страну с востока на запад, а затем с запада на юг было очень интересно.

Выехали в теплушке. Приятно было лежать на мягкой постели, когда вагон покачивало из стороны в сторону, а в окошке пробегали пейзажи.

Проехали Амур – широкий, с высокими берегами. Величественно блестел Байкал, самое глубокое озеро в мире. Поезд шёл ночью по склону горы, ныряя в тоннели. А там, где-то далеко внизу, таинственно поблескивала вода, освещённая тусклым светом.

В районе Байкала я захватил несколько белых камней, которые хорошо, как алмаз, режут стекло.

Урал не понравился: горы разрушены, в воздухе копоть, сажа. Да и люди живут гораздо беднее, чем в других регионах.

Быстро проехали Москву, повернули на юг и, наконец, прибыли в станицу Усть-Лабинскую – будущий город.

Хотел продолжить учёбу, но здесь за эти два месяца ученики ушли настолько вперёд, что догнать их уже было трудно. Кое-как отучиться можно было, конечно, но я как-то не привык быть отстающим. К тому же врач, к которому мне пришлось обратиться, признал у меня приступ аппендицита.

Перед операцией я попросил медсестру не выбрасывать аппендикс, и она принесла его мне.

– Вот он, – улыбаясь, показала она маленькую кишочку, совершенно чистую. Воспаления не было, и операция была напрасной. Современные эскулапы способны ошибаться, и счастлив тот, для кого эта ошибка не станет роковой.

На следующий год, после вынужденного безделья, я с удовольствием принялся за учебу. Во втором полугодии нас, отличников учебы девятых классов, вызвали в кабинет директора.

– Ну, кто желает быть лётчиком? – с улыбкой спросил директор и испытующе посмотрел на нас. – В городе Краснодаре открывается спецшкола Военно-воздушных сил.

И он долго говорил об этой школе, об условиях жизни и учебы в ней, о значении авиации вообще. Заканчивая свою речь, он сказал:

– Идите и подумайте хорошенько, это важный, решающий шаг в жизни – выбор специальности. Завтра утром прошу ко мне.

Вышел из кабинета с каким-то тревожным чувством. Я давно, в страстных юношеских порывах, мечтал быть лётчиком, готовил себя к этому. Но теперь, когда встал перед выбором, меня охватили сомнения. Не ожидал, что всё случится так быстро, и прямо сейчас нужно сделать решающий шаг, который изменит всю мою, только начавшуюся жизнь. Здоров ли физически, не ошибся ли в своих силах и возможностях?