Том возвращается с четырьмя кружками пива и шумно ставит их на стол. Дилан ведёт себя скромно. Он не поддерживает наше общение. Спокойно пьет пиво, копаясь в своём телефоне. У него новенькая модель, и я немного завидую ему. Наверняка, там куча социалок и игр. Мне на такой никогда не скопить. И мать тоже не даст, учитывая, что я сделала татуировку. А если бы и дала, я бы снова пошла в тот салон. Моей красивой птице явно не хватало компании. Я могла бы добавить больше листочков и деревьев, чтобы она ощущала себя свободной.

– Тиа! О чём задумалась? – голос Том вырвал меня из моего личного сюрреализма.

– Да, размышляю о Дилане.

После моих произнесённых слов, Мэдисон давится пивом. Том вскакивает и мечется возле нее. За ними забавно наблюдать. Я знала, что Том нравится Мэдисон. Но, теперь, когда у нас есть обжигающий взглядом Дилан, шансы Тома значительно падают.

Дилан стопудово слышал мои слова. Но он не подаёт виду, и продолжает смотреть в телефон. Том и Мэдисон выходят на улицу, чтобы покурить. Даже в таком злачном месте, где продают подросткам пиво, в помещении нельзя курить. Когда мы остаемся одни, Дилан поднимает голову и смотрит мне в глаза.

– Не ври себе самой, – произносит он.

– Я не понимаю тебя, – я качаю головой. Алкоголь разливается во мне теплом, и я чувствую себя храброй.

– Ты ломаешь себе жизнь. Ты не знаешь, сколько тебе отпущено. Но даже и эти драгоценные минуты ты тратишь впустую.

– Это что ты в телефоне только что прочитал? – разозлилась я. Я тяну руку к сотке, и задеваю бокал пива. Его телефон обдает пенной жидкостью, и он отключается.

– Я не буду покупать тебе новый телефон, – заявляю я.

Том и Мэдисон уже подходят к нам, и я, пользуясь тем, что Дилан обращает на них внимание, пулей вылетаю из забегаловки. Немного пробежав дальше, начинаю идти размеренным шагом. Черт! Этот Дилан сам создаёт себе проблемы. Сначала куртка, которую я выбросила. Теперь еще и телефон, который я нечаянно залила. Меня, как будто магнитом тянет, создавать ему неприятности.

Захожу домой, и слышу, что в гостиной болтают два голоса. Прислушиваюсь, и с ужасом понимаю, что приехал Джет. Джет – это мой дядя. Он старше меня на семь лет. Ну да, моя бабушка, горячая штучка. Родить детей с разницей в одиннадцать лет, только она так могла.

Джет выходит из гостиной и сразу же лезет обниматься. Я позволяю заграбастать себя в объятья. А потом приходит понимание, что Джет не в курсе нашей семейной драмы. И мне стоит проявить какие-нибудь эмоции в сторону матери.

– Мам!

Я – долбаная фальшивка! Я не называла ее так, уже очень давно. У матушки лезут глаза на лоб, но она быстро понимает, почему я себя так веду. Я отвожу ее в сторонку и тихонько спрашиваю:

– Надолго он здесь? Я не смогу так долго притворяться.

– Тиа! Он хочет остаться.

До меня не сразу доходит смысл сказанного. А когда доходит, я понимаю, что я не в восторге.

Он

1.За высоким окном сверкает город разноцветными огнями, обещая, что ночью будет всё по-другому. Ночь – это грёбанная шлюшка. Она флиртует с тобой и наливает виски стакан за стаканом. Она будет выманивать всё, что у тебя есть, до последнего цента. И когда ночь насытится тобой, выпьет тебя до дна, ты ей больше не нужен.

Я сидел в кожаном кресле, и смотрел на своего отца. Делец, в черном костюме за три тысячи долларов. Во рту кубинская сигара, а на руке ролекс. Мне всегда было интересно, отец уже родился таким козлом? Я представил его маленького, бегающего по дому козлёнка. Любила ли его моя бабушка? Или она тоже думала в душе, что воспитала циничного и жестокого ублюдка. Бегающий козлёнок снова пробегает в мыслях, и я лыблюсь до ушей.