Почему-то возникло острое чувство неловкости, когда приходишь в компанию и не видишь себе в ней места. Не находишь точек соприкосновения во время общения. Но даже не это было самым обидным – к горлу подкатил тяжёлый ком вины перед Юрой. Какой-то непоправимости, недостойности, допущенного промаха. Мне хотелось попросить прощения, извиниться за свою резкость и бестактность, однако когда я встретилась взглядом со Светой, то с тоскливой горечью отметила, как та счастливо просияла, подскочила с дивана, и, схватив меня за руку, поволокла в коридор.

«Очередные разборки», – подумала, покорно идя следом за ней, но осеклась, когда Светка неожиданно бросилась на меня с объятиями и поцелуями. Ошарашенно глядя на неё, застыла как истукан, безропотно принимая благодарности.

– Не знаю, что ты наговорила сейчас Юре, но он только что пригласил меня на свидание! – Ещё мгновение – и Света пустилась бы в пляс от радости.

– Как это? – удивлённо спросила я. Только что он почти признавался мне в любви, а несколькими минутами спустя уже идёт на свидание с моей подругой. Обида мгновенно проползла в душу, затягивая на шее тугую удавку.

– Ну как-как… – нетерпеливо стала объяснять Светка. – Он вошёл в гостиную, весь такой в приподнятом настроении, весёлый и, подойдя ко мне, шепнул на ушко, что ждёт меня завтра возле входа в парк в семь вечера. – В этот момент, подруга аж пискнула от счастья.

– Поздравляю, – вымучено улыбнулась ей в ответ, – видишь, я же тебе говорила, а ты не верила…

Но почему так тошно? Ведь я сама, по доброй воле отказала Юре, наплевав на глубоко сидящие внутри, на тот момент неуловимые чувства, посоветовала ему переключиться на Свету, сказала, что я люблю другого. Ведь я на самом деле люблю другого? Или нет?..

Мысли роем летали в голове, напирая, создавая настоящий кавардак. Как в тумане видела, что Светка счастливо обняла меня, и очнулась только когда она, крепко прижав к себе, благодарно произнесла на ухо:

– Ты настоящая подруга, милая!

Я улыбнулась в ответ, но на душе было по-прежнему паршиво. Пожалуй, даже пренебрежительное отношение Дениса после нашей первой ночи не оставило в ней настолько глубокие дыры, как события сегодняшнего вечера.

На деревянных ногах я вернулась в гостиную под руку с сияющей Светой, которая, ещё раз тихо шепнув мне «спасибо», моментально подсела к Юре и стала что-то воодушевлённо ему рассказывать.

Мне ничего не оставалось делать, как безжизненно опуститься на диван рядом с Максимом, и, невольно переведя на него свой взгляд, заметить такой же опустошённый и погрустневший вид молодого человека.

– Макс, – едва слышно позвала его.

Он повернул голову, оторвавшись от какой-то только ему видимой точки, и посмотрел на меня глазами, полными неисчерпаемой боли, горькой обиды и безграничного разочарования.

– Ты уже знаешь, да?

– Про свидание? – осторожно уточнив, вздохнула я. – Знаю.

– Почему мне так не везёт, Ян? – немного помолчав, вновь заговорил он, поднимая на меня свои грустные карие радужки.

– Ох, Макс, не переживай ты так, пожалуйста… – положив свою ладонь поверх его крепко сжатой в кулак руки, я не выдержала и опустила глаза. – Это я виновата во всём. Я совсем забыла о твоих чувствах и, зная, что Светлане очень нравится Юра, попросила его за ней поухаживать.

– Я не ожидал от него такого, – сдавленно сглотнув, отозвался Максим, – он все уши мне вчера прожужжал о тебе. Я думал, что ты покорила моего брата, что он влюбился по уши, а оказалось, что всё это туфта – я ошибся.

Слова Макса резали слух, словно ножом деля пополам мою жизнь на «до» и «после». Шокированная услышанным, я ещё больше опустила голову, скрывая своё удивление. Неужели действительно так запала Юре в душу? Нет, этого не могло быть… И когда повернулась к новоиспечённой воркующей паре, чтобы убедиться в правильности своего решения дать подруге шанс обрести любовь, то столкнулась с равнодушием и абсолютной потерей ко мне прежнего интереса. Юра, устроившись поближе к Свете, как ни в чем не бывало разговаривал с ней. Однако потом, как будто почувствовав мой взгляд, всё же обратил своё внимание – пустое, холодное, обречённое. Смотрел спокойными, без капли насмешки глазами и словно говорил: «Я поступаю так ради тебя».