– Присаживайтесь.

Затаив дыхание, как студентка на экзамене, послушно подошла к стулу и бесшумно опустилась на него, так же продолжая во все глаза смотреть на своего, теперь уже не одногруппника, не однокурсника, не знакомого, не… а на непосредственного начальника. Шефа, босса, моего личного господина на регламентированные трудовым кодексом восемь трудовых часов.

Внутренне сжавшись и приготовившись к мучительному истязанию своего сердца, я вдруг поняла, что он готов оторваться от насущных дел и заняться, наконец, своим новым подчинённым. Денис отчуждённо поднял глаза и в упор, будто навёл мушку прицела, посмотрел на меня. Бровь чуть приподнялась и окаменела в таком положении. Он обескуражен. Видимо, ожидал увидеть ту же замухрышку, что и раньше, но не в этот раз. Сегодня я превзошла саму себя.

Ломов даже, можно сказать, первый раз посмотрел на меня оценивающе, как на женщину, и этот взгляд заставил зажечь в моём нутре сигнальный костёр из сухих дров студенческой безответной влюблённости. Щёки моментально вспыхнули: настолько это был пронзительный, чисто мужской взгляд, полный вожделения, желания… похоти. В области диафрагмы скрутило, под правым ребром что-то кольнуло, потом больно сжалось, а уже в следующее мгновение стало безумно жарко и трудно дышать.

Он встал из-за стола, обошёл его вокруг и, наклонившись через меня, положил передо мной лист с напечатанным на нём согласием на обработку персональных данных.

– Заполняйте, – усмехнувшись, сказал Денис.

Я взяла лежащую рядом ручку. Стоило бы начать писать, но рука предательски дрожала, какими бы усилиями ни старалась унять выдающий меня с головой озноб. Тело колотило, как у припадочной, не позволяя сосредоточиться на тексте, а Денис, расслабленно облокотившись на подоконник и скрестив ноги, продолжал смотреть в упор и улыбаться. Он сверлил своим насмешливым взглядом, буравил, заставлял гореть под ним, словно в кипящем чане, наполненным моим стыдом и дикой, вновь всколыхнувшейся неуверенностью в себе.

Наконец, собравшись с мыслями, я начала заполнять договор.

– А ты изменилась, – вдруг протянул Ломов. – Помню, в группе была неприметная, а сейчас стала яркая, заметная, такая сексуальная…

Его неожиданный комплимент отозвался во мне мелкой дрожью. Я не ослышалась? Кто? Я? Сексуальная? Остальные названные им определения, такие, как яркая, заметная, остались в тени. Разумеется, поначалу мой слух зацепился за «неприметную», но когда его бархатный голос воплотил то, о чём я мечтала все эти годы, сознание будто взбудоражило, внутри раскрылся прежде заснувший бутон. Цветок тюльпана ожил, стоило лишь каплям росы опуститься на его поблекшие лепестки.

Выйди из сладостного оцепенения, я оторвалась от договора и посмотрела на невозмутимого Дениса.

– Почему вы взяли меня на работу? – обращаясь к нему вежливо, в официальной форме почему-то спросила его. Несмотря на то секундное удовольствие, которое он смог мне доставить, лишь отвесив парочку комплиментов, мой мозг лихорадочно отказывался принимать действительность и требовал сухой, обыкновенной статической логики.

– Я решил, что моя одногруппница справится с обязанностями на этой должности, – парировал он, с ленцой оттолкнувшись от подоконника.

– Потому что у меня красный диплом? – не унималась, я требуя от него определённого ответа.

– Потому что ты умная и красивая женщина, – вновь повторил он, окончательно задавливая во мне своей мощью остатки былого сопротивления.

Нет, у меня точно что-то со слухом… Мягкий тембр вскружил голову – картинка перед глазами закрутилась, а потом распалась на частички, словно стёклышки в трубе калейдоскопа. И всё поплыло…