– Не слишком ли большой дом для тебя одного?

– Я не теряю надежды, что у меня здесь будет компания, – рублю правду и осторожно касаюсь пальцами ее губ. Резким движением головы Марьяна сбрасывает мою руку.

– Уверена, что очередь из на все готовых красоток, протянется аж до конца улицы.

– Мелко берешь, – зло бросаю я, прежде чем успеваю остановиться. Дерьмо! И знаю ведь, что с ней так нельзя, но иногда срываюсь. Берет верх бешеный темперамент, который рядом с Марьяной мне то и дело приходится сдерживать. Чтобы, не дай бог, ее не напугать. Но сегодня, кажется, я бессилен. Матерюсь. Резкими дергаными движениями складываю зонт и скидываю капюшон. Напряжение, повисшее между нами, такое плотное, что его можно резать ножом. Вдруг дверь на веранду открывается.

– Какие люди, и без охраны! – радуется моему появлению прораб. – Ну, Демид, ну, молодец… Мы с ребятами смотрели бой. Чуть вся работа не встала…

– В доме? – спрашиваю, протягивая ладонь.

– Во всей округе! – ухмыляется тот и трясет мою ладонь двумя руками сразу. – Сумасшествие какое-то было.

Мне кажется, или Марьяна фыркнула? Вот, кого уж точно не впечатляют мои спортивные достижения – так это её. Впрочем, неудивительно. Я знаю, как сильно её сломал. Потому что после случившегося был рядом с ней. Потому что именно я вытирал ее слезы и разгонял кошмары. С того самого момента, как на стол передо мной легла папка с информацией о Марьяне, и я узнал, где мне её найти.

– Мы с Марьяной хотели посмотреть, как движутся работы, – прерываю нескончаемый поток восторженных слов и киваю на дом. Игорь переводит взгляд на мою спутницу, только сейчас ее замечая. Трясет уже ее руку и проворным жестом фокусника распахивает перед нами входную дверь.

Прежде чем войти, Марьяна неуверенно оглядывается на меня. Она до сих пор боится, что я на неё наброшусь. Точно так же она на меня смотрела и тогда, когда я впервые появился на пороге ее квартиры после того случая. Я вхожу в свой новый дом, но как будто снова возвращаюсь на четыре года назад… Моя память – беспощадная сука.

Я чудом успеваю подставить ногу и помешать ей захлопнуть дверь прямо перед моим носом.

– Постой, Марьян, я тебя не обижу…

– Что тебе надо? – спрашивает она и смотрит на меня бездонными больными глазами.

– Я хотел извиниться.

– Хорошо. А теперь уходи.

– Не могу, – качаю головой. – Я должен убедиться, что с тобой все в порядке.

– В порядке? – как попугай переспрашивает она и вдруг начинает смеяться. Я шагаю в квартиру, и она шарахается от меня, как от прокаженного. Смех обрывается, но еще звенит под потолком, когда она кричит: – Уходи! Немедленно! Убирайся…

– Послушай, в тот день я просто слетел с катушек. Мне очень жаль, что все так вышло. Мне очень жаль, слышишь? Скажи, что я могу сделать, чтобы загладить вину? Хочешь куда-то поехать, чтобы развеяться, я не знаю… в Монте-Карло или Дубай? Или, может быть, тебе нужен психолог? Я найду! Самого лучшего найду, хочешь? – я мечусь по ее прихожей и этим только еще больше её пугаю. Замираю, довольно поздно осознав этот факт, и распрямляю руки по швам – ну, вылитый пай-мальчик.

– Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Хочу забыть тебя, как страшный сон. Вот и все, чего я хочу.

Не знаю, как мне поступить. Мне от самого себя тошно. Взгляд упирается в зеркало, я ловлю собственное отражение, а как будто вижу отца. Морального урода, который превратил мое детство в ад. Я так старался доказать себе, что другой. Так старался! И вот, куда меня это привело. Закрываю глаза. Отступаю на шаг. Облегчение проносится по ее лицу, которое я только сейчас действительно вижу. Она совсем молоденькая. Маленькая и хрупкая. Я не хочу на нее давить, но мне действительно нужно знать.