Получив от Первого среди мужей, с растраченною силой".

– Вот строки, что запомнил точно, а дальше только расскажу. Булла эта – могучий талисман. Она была у Цезаря, она была у Августа. Кто разгадывает правильно ее смысл – получает невиданную власть, способную построить города и государства. До сих пор думаю порой: как ее использовали? Знаю, что после убийства Цезаря она попала в руки Кассия и Брута. С ними был и отец Квинтилия Вара. Октавиан Август всех разгромил и убил, но взял сына погибшего Вара к себе на попечение. Дал ему наместничество в Сирии, расположил и вручил этот талисман. Для чего он так поступил? Квинтилий Вар, в свою очередь, заручился дружбой молодого германца, будущего вождя херусков, Арминия. Помог тому стать начальником вспомогательных войск в римском легионе, получить гражданство! Подарил ему этот талисман, видимо, не поняв, чем обладал. В итоге Арминий предал его в лесах Германии, своей родины. Три легиона, огромная мощь римского орла, погибли в Тевтобургском лесу! Август после этого бился о косяк с криками: "Вар, Вар, верни мне мои легионы!" А сам Вар до начала сражения не верил в предательство коварного друга! Он заколол себя кинжалом, проклиная Арминия и его потомков. Как говорилось в письменах: "Да не увидеть им белого света, пока не искупят мой дар и не узнают цену предательства!" Видимо, эта булла и этот кинжал стали связаны между собой.

– Да! – глаза Лауры заблестели. – Обе вещи были у Арминия. Что с ним стало дальше?

– Пал от зависти своих же соплеменников. Они не простили ему воспитания у римлян и убили. А до того его беременную жену взяли в плен во время римской карательной экспедиции. Родила она в Риме сына Тумелика, который погиб тут в Равенне на гладиаторском поединке, не дожив и до двадцати лет. Говорят, он бился с кинжалом отца…

– Мне нужно найти его могилу!

– Гладиаторам редко выделяют отдельное место с эпитафиями. Но… он был, как никак, сыном вождя, пусть и вражеского. Может, поищи за городской чертой на севере?

– Да! – вырвался крик надежды. – А куда могла деться булла?

– Этого не знаю. Но ее сила покинула Италию, раз все рушится прямо на глазах! Угроза сейчас идет с севера, где самозванец Константин захватил Галлию, и с востока, где Аларих спасает свой народ от все сметающих гуннов. А Рим не может это понять! Боюсь, что будет поздно, когда я смогу донести это до императора и сенаторов! Север и Восток оживают. Где-то там ищи источник силы!

На далекой лестнице раздался топот ног, и через минуту вошел префект лагеря, третий по старшинству в легионе, отдал воинское приветствие и твердым голосом произнес:

– Магистр армии! В четвертой когорте опять раздор: готские и римские легионеры оскорбляют друг друга, гремя мечами.

– Опять? – Стилихон подошел к префекту вплотную. – Причина не в них, а в тех, кто их науськивает… Лаура, – обернулся он к девушке, но той и след простыл. – Куда она подевалась?

Лаура же, как только Стилихон отвернулся, отошла к стене комнаты, там, где было больше теней, и зашептала еле слышимые призывы. С каждым словом тело ее все более обесцвечивалось, переходя в градации, оттенки белого, серого и черного. Богатое римское убранство поблекло, точно на горящую свечу кто-то надел колпак, розовое тело и рыжая челка растворились в паутине пепельной стены. Наконец, к тому мигу, как Флавий обернулся, Лаура почувствовала, что взгляд на мир поменялся, окружающее расплылось, как во сне без цветов: резкость нарастала там, куда она смотрела и концентрировала внимание, но стоило ей задуматься о чем-то отвлеченном, как контуры переставали отражаться в реальности; так бывает, когда в напаренной ванной зеркало запотевает и трудно что-либо разглядеть, если не протереть его.