– Вот не знал, что такие дамы могут оценить по достоинству, да, – причмокнул гот, – и они обнялись, а Стилихон, вручив меч, так и сказал: "Для защиты Рима!"

За их спиной раздалось громогласное:

– Стилихон – предатель!

Гот возмущенно обернулся.

– Кто тут опять повторяет эти гнусные слухи, распускаемые придворными льстецами и лжецами? Опять ты, Гай?

– Я и еще раз я, Алат!

Подошедший солдат в lorica hamata – кольчужном доспехе римского легионера – толкнул, словно ненароком, плечом Алата. Последний вспыхнул, как отблески солнца на кирпичных стенах караульной башни, – смесью полчищ рыжих муравьев в пшеничном поле.

– Тебе сотни раз говорил, Гай, что все эти месяцы слухи среди солдат распускал ваш министр, Олимпий! Это он подбивал всех, говоря, что Стилихон хочет свергнуть императора Востока и передать власть своему сыну Эвхерию! Это он все годы распускал гнусные слухи, что Стилихон с этой целью женил на Гонории сперва одну свою дочь, а после ее смерти – другую! А наш полководец дважды спасал Рим от вторжения варваров между прочим: кто разбил Алариха в 401 году, когда в осажденном Медиолане дрожал трусливый Гонорий? Кто остановил огромное стотысячное войско Радагайса в 405?

– Остановил не раз, но и дал почему-то уйти не раз!

– Когда, как чума, орды наводнили всю Италию и двигались к Риму? Когда у Флоренции были разбиты лучшие сыны Рима, а сам город попал в страшную осаду? Когда по всем городам поползли стенания, мольбы к властям возобновить жертвоприношения, отказавшись от христианства? Вот она вся ваша языческая суть, Гай! И не смей этого отрицать! По указу Феодосия вы отказались на словах от прежней веры. А на деле?

– Не смей указывать нам на нашу веру, германский наемник!

– Наемник? – вспылил Алат. – И это ты говоришь мне? Ты, Гай, выросший в Испании! Ты говоришь это мне, родившемуся в портах недалеко от Рима, мне, чье детство прошло среди стад овец и винограда италийской земли! Который я впитал с кровью матери! Как и наш великий полководец! Так кто из нас пришлый? Кто из нас чужеземец?

Они сцепились прямо на пункте пропуска, намереваясь по меньшей мере открутить голову один другому. Лаура сочла за лучшее проскользнуть за их спинами под тень караульной башни. Тут она шепнула стене "спрячь меня", и, как ужик, заскользила вдоль нее. Легионеры на крики дерущихся выбегали со всех дверей, в воздух поднималась пыль от их армейских сандалий, скрывая и без того неприметную девушку. Даже яркая желтая ткань паллы, которую надела Лаура, – женского плаща из мягкой ткани, обернутой на талии, с капюшоном, – поблекла в тени и суматохе.

Дверь во дворец была приоткрыта. Стражи вышли и с любопытством разглядывали необычное прежде зрелище, которое все чаще и чаще возникало среди разношерстной римско-варварской армии. Лаура юркнула так быстро, как только могла. Ноги сами несли ее, повинуясь неуловимому импульсу. Она чуяла впереди биение рока. Вот коридор, вот колонны, вот еще сюда свернуть. Где-то здесь может быть разгадка тайны.

– Стой, пилигрим! – вдруг, словно молния с небес, прозвучал голос, пригвоздивший ее к полу.

Лаура от неожиданности вздрогнула, как охотник, застигнутый врасплох дичью, за которой он, как полагал, сам следил. Девушка находилась в богато убранном зале. Темные занавеси на окнах скрывали дневной свет.

– Ты – тот самый убийца, которого трусливый Олимпий послал за мной? Впрочем, наш владыка не смелее его, раз позволяет такое творить под самым своим носом! Отвечай, или останешься без головы!

Лаура краешком глаза увидела, как сверкнула в воздухе занесенная сталь.