Солнце уже пекло во всю силу, когда Дмитрий вышел из главного корпуса и, выбрав аллею, огибавшую один из открытых бассейнов, отправился к пляжу. Ему хотелось побродить и подумать. Он уже не первый раз видел их вместе, но сегодня впервые он явно ощутил знакомые токи, источаемые итальянцем. Никогда прежде им не идентифицированное ядовитое чувство попыталось змеей свернуться в его груди, но получило отпор. – Он всего на всего курортный ловелас, она это поймет и потеряет к нему интерес, – урезонивал себя он. – Если он к тому же еще и жиголо, то кроме презрения, ему вообще ничего не светит с ее стороны. Да, но как она об этом узнает? Судя по ней, она об этом даже не догадывается. Сказать ей о своих догадках? Подло, а потому мерзко. Нет, тут нужно что-то другое. Ну почему у меня не хватает смелости хоть чуть-чуть приоткрыться? Сколько еще я буду играть роль «хорошего друга-соотечественника»?

Мысли крутились, танцевали и неистовствовали. Некоторые, несогласные с доводами рассудка, пытались захватить власть над разумом и ослепить его яростью. Только лишь затем, чтобы создать в организме биохимический коктейль под названием эйфория, когда загнанное внутрь чувство, невостребованное, превратится в гнев и вырвется наружу, как пепел и лава из проснувшегося вулкана. Но, в конце концов, неразумные глупые мысли, возжелавшие устроить себе дискотеку, угомонились, сдавшись под натиском волевого контроля образованного во всех отношения разума. – Ревновать к этому пляжному мальчику просто глупо, – будто закрыв дверь за незваными гостями, с облегчением констатировал Дмитрий. – Это просто глупо…

Внезапный, раздавшийся откуда-то сверху крик, так же резко изменившийся, но не прекративший своего звучания, отвлек его от собственных размышлений, заставив остановиться.

К крику прибавился непонятный грохот, как будто что-то металлическое билось о бетонную стенку. Попытавшись сообразить, что это и откуда идет звук, Дмитрий понял, что кричат в тоннеле водной горки, у выхода из которого он как раз остановился. Мельком бросив взгляд на противоположный край бассейна, который в этом месте сужался, он заметил Джека с чемоданом для боччи в руках. В огромных черных глазах испанца разлилось недоумение, граничащее с ужасом. «Что это?!» – казалось, вопрошал его взгляд. Дмитрий в ответ лишь пожал плечами.

Но вот звук стал ближе, и из тоннеля вылетела Моника, сжимая в руках металлический поручень, который, видно и грохотал, ударяясь о стенки тоннеля. Пролетев полметра над бассейном, она плюхнулась в воду, подняв фонтан брызг.

Дмитрий и Джек внимательно проследили за ее непроизвольным маневром. Прошло несколько секунд, но вопреки их ожиданиям, она так и не вынырнула из воды.

– Это ведь Моника! Она плавать не умеет! – вспомнил Джек.

Он выпустил из рук чемодан для боччи, тот раскрылся и шары покатились в разные стороны. Причем два из них нырнули в бассейн вслед за Моникой. Джек выглядел совершенно растерянным.

– Ладно, я сам! – крикнул ему Дмитрий, и нырнул в воду.

Он быстро нашел уже наглотавшуюся хлорированной воды Монику и потащил ее вверх. Хорошо хоть Джек додумался не нырять за шарами, а остаться наверху, чтобы помочь Дмитрию с Моникой в мокрой тяжелой одежде выбраться наружу. Спасенная девушка до сих пор сжимала в руке металлический поручень.

– Моника, ты зачем отель на части разбираешь? – удивился Джек.

– Я не специально, он сам оторвался, – попыталась оправдаться она.

– А что ты вообще наверху делала? От гостей пряталась? – продолжал ворчать Джек, с трудом вырывая у нее из рук поручень.