– Да, силен. Может в комиссары пойти?

Вопрос остался без ответа. Мельников перечитал статью, и быстро, боясь потерять мысль, начал писать.

Вскоре, устав от материализма, утопического социализма и классовой борьбы, Мельников пошёл спать. Во сне ему приснился старый колхозник, который насыпал на кусок газетной бумаге махорку, завернул, поплевав склеил, загнул и получилась «самокрутка», или в народе ещё называли «козья ножка». Колхозник неторопливо раскурил, набрал полный рот дыма, вытянул губы в нечто, похожее на окружность, и медленно, в удовольствие выпустил дым колечками. Стянул с головы потрёпанную шапку-ушанку с торчащими в разные стороны «ушами» и спросил:

– На хрена, извинявайте, я работаю, а ты, дармоед-учёный, за мою прибавочную стоимость живёшь?

Мельников от такой наглости растерялся:

– Мне бесплатно изобретать разные приборы, которые твой мирный труд от американского империализма помогают охранять?

Но колхозник не сдавался:

– Ты сказки про империалистов не гнусавь. А то я не знаю, каким макаром мы пол-Европы раком поставили и дружить с собой заставляем. А на деревне бардак. То кукурузу заставляли садить, то передумали и похерили. А тут райком партии своим решение установил сроки сева озимых. А у природы спросили?

Внезапно прозвучал голос народного артиста Щукина в роли Ленина:

– Вот это, батенька, б-р-р-росьте, – закартавил вождь. – Не из кулаков ли вы? Па-р-р-ртия наша знает лучше когда сеять и сажать. Выко-р-р-рчёвывали мы в-р-р-рагов на-р-р-рода и посадили их вовремя. Спасибо Кобе. И не т-р-р-рогайте п-р-р-рокладку нашего общества – советскую интеллигенцию.

Мельников обиделся за «прокладку», но поддержал Ильича:

– Товарищ вождь трудящихся, – с пафосом обратился к Ленину, – спасибо большое за заботу партии об учёных.

На секунду задумался и выпалил эпохальное:

– П-р-р-равильно, молодой человек! Вер-р-рной дорогой идёте, товар-р-рищи!

Ленин хотел возвестить ещё нечто важное, но резко зазвонил телефон. «Наверняка прямая линия с фронтом. Фрунзе у аппарата», – подумал Мельников и… проснулся.

До конца не отойдя от общения с товарищем Лениным, с закрытыми глазами нащупал на прикроватной тумбочке телефон, схватил трубку и с тревогой спросил:

– Мама, ты?

В ответ услышал насмешливый голос Петровского, начальника отдела, где трудился Мельников:

– В это время не мама звонит, а жена из командировки.

– Ой, извините, товарищ полковник. Старший лейтенант Мельников слушает.

– Сергей, тут странные дела завертелись. Сам толком не знаю, но генерал срочно приказал приехать в институт. Пять минут на сборы. Дежурная машина за тобой уехала. По дороге захвати Михайлова.

Мельников положил трубку и посмотрел на часы – 6:37 утра. «Странное время для совещания у генерала, – подумал Мельников. – Почему пожилым людям не спится?»

Войдя в кабинет начальника института генерала Пономарёва, Мельников понял, что зря подумал о нежелании пожилых людей поспать подольше. Генерал, судя по слегка припухшему лицу, приехал на работу в такую рань не по своей воле. Дело, по которому собрал сотрудников, явно серьёзное. За длинным столом совещаний, стоящим буквой «Т» к рабочему столу начальника, сидел полковник Петровский.

– Товарищи офицеры, – обратился к собравшимся генерал. – Вчера в 23:05 на Кольском полуострове, около города Кемь нашими лётчиками обстрелян и принуждён к посадке корейский пассажирский самолёт.

Генерал встал из-за стола и подошёл к большой карте страны, висящей на стене в раме и покрытой специальным прозрачным материалом, позволяющим рисовать на ней. Красным фломастером генерал очертил место посадки самолёта.