Ангалая вскочила, Наташа тоже. Мужчины вокруг напряглись и с нескрываемым любопытством смотрели на это представление. Назревала драка. Во мне боролись совесть и эгоизм. На стороне последнего выступало похмелье. Желание проучить обеих за неприятные слова тоже встрепенулось и мягко надавило на одну из сторон моральных весов. Драка так драка.

Когда они друг на друга набросились, рядом тут же возникла толпа парней-учеников, которые принялись с энтузиазмом их разнимать. На то, чтобы скрутить Ангалаю, потребовалось двое, а разгневанную Наташу из столовой вынесли четверо. Она успела поставить сопернице фингал. Дралась она по-мужски, и рука у неё была очень тяжёлая. Ангалая тоже оказалась не лыком шита: она, как здоровенная дикая кошка, шипела, царапалась и кусалась. Лично я бы никогда с ней и не подумала сцепляться, но маленькая Наташа ничего и никого не боялась, поэтому с альмендрийской аристократкой они дрались нередко, и, как правило, на равных.

В этом мире на драки смотрели как-то проще. Не проходило и недели, чтобы кто-то с кем-то не выяснял отношения на школьном ринге. На городской арене бои тоже редкостью не были. Никто никому драться не мешал и не запрещал. Правда, разнимали обычно только Наташу и Ангалаю, другие девушки либо выясняли отношения более цивилизованными методами, либо предпочитали гадить исподтишка. За Ангалаей такое тоже водилось. Мы с ней однажды имели на эту тему неприятный разговор, после которого она так делать перестала. Не знаю почему, но ко мне она хорошо относилась и даже прислушивалась, других подруг или друзей у неё не было. Только поклонники.

Наташу унесли, а Анга покинула поле боя сама. Лиля же сидела напротив и сверлила меня недобрым взглядом.

– Зачем ты так с Лимаром, а? Хороший ведь парень, а ты…

– Мне очень стыдно, сама не знаю, почему меня так развезло… Не стоило мне пить, – покаянно ответила я.

– Да что ты говоришь? Неужели? Кто бы мог подумать? – саркастично ответила Лиля.

– Что мне теперь делать? Извиняться? – жалобно спросила я.

– Объясняться. Не знаю, Ката, заварила ты кашу из топора. Он же твой муж! Насколько далеко у вас зашло?

– У меня на груди засосы, а я ни черта не помню, – грустно просипела я.

– Может, он тебе всё-таки нравится? Что у трезвого в голове, то у пьяного… во всех остальных местах?

– Не знаю, Лиля. Я его люблю, но не так, как Танарила. И не очень себе представляю нас в постели… как-то даже неправильно об этом думать!

– Тогда будь следующий раз сдержанней. И не играй с его чувствами. Будь он к тебе равнодушен или будь он бабником, я бы слова не сказала, а так… разобьёшь ему сердце, – сурово нахмурилась Лиля.

– Я постараюсь больше никогда так не делать, – закрыла я лицо ладонями. – Когда проснулась и увидела лысого мужика в постели, то подумала: «Пусть это будет кто угодно, лишь бы не Даллис». Сейчас думаю: лучше бы это был Даллис…

– Вот так и скатываются на дно, – не стала щадить моих чувств подруга. – Ладно, закрыли тему. Будем считать, что выводы ты сделала.

Я промолчала. Что тут скажешь?

Завтрак в горло не лез, ограничилась компотиком и парой ложек каши. Без феары еда стала куда лучше, но каша всё равно не могла похвастаться изысканным вкусом. Просто потому, что перловка не бывает вкусной. Она может быть незаметной. Например, в грамотно приготовленной солянке. Но вкусной – никогда. Последние пару месяцев меня неудержимо тянуло что-то состряпать самой. Теперь такая возможность будет, ведь небольшую кухню Натар обустроил в их с Лилей квартире.

– Ты вообще чего тут делаешь, тем более за завтраком? У тебя же освобождение от занятий на сегодня, – вдруг подумала я.