Сергей Белоголовцев был хотя и сыном доцента, но вполне нормальным подворотным хулиганистым раздолбаем из довольно захолустного Обнинска. К своему четвертому курсу он стал духовным лидером (не путать с командиром), или лучше даже сказать – мотором отряда физтеха. Он участвовал, естественно, во всех состязаниях, с упором на футбол и особенно на Худсам. В Худсаме физтех всегда был силен, а в футболе не очень. Но когда в команде появились Белый, Женя Кравцов, Лев Этинзон, чудо-вратарь Дима Гализин и, чего там скромничать, ваш покорный слуга, физтех и в футболе стал побеждать и мог уже претендовать на победу в общем зачете слета. Мало какой отряд мог, если вообще кому-то это удавалось, победить на трех слетах подряд. Физтех побеждал. И поскольку мы стремились всегда и везде побеждать, то Белый, конечно, всегда был в числе самых недовольных штабными решениями. А поскольку Наташа была постоянным членом штаба, да еще и самым строгим и несгибаемым, то это недовольство переносилось и на нее автоматически. И быстро переродилось в откровенную неприязнь. Причем взаимную. Сережа был пареньком очень энергичным, сдерживаться не умел и не хотел, и недовольство, а потом и неприязнь выражал открыто, да еще со всякими дурацким подколками и подковырками. Наташа, как настоящая комсомолка, свою неприязнь тоже выражала открыто, хотя и без подколок, это было ниже ее достоинства. На общих собраниях штаба и командиров-комиссаров отрядов (Белый был комиссаром, хотя это и смешно) не было случая, чтобы они сошлись во мнениях, дело доходило до откровенной ругани, и не сказать, что Сережа побеждал в дискуссиях. Была бы Наташа мужского полу – могло дойти и до драки.

Когда ребята предложили кандидатуру Белого для Зимнего похода, Наташа была категорически против и из-за личной неприязни, и из-за очень резонного опасения, что вся ее дисциплина в одночасье рухнет, как карточ… как рубль в 1991 году. Но Белый был одним из лучших авторов и актеров, да и парень свой в доску, все проголосовали за. И Наташа должна быть им за это благодарна по гроб жизни. В походе все и перевернулось с ног на голову. То есть наоборот. С живота на спину. Гусарская баллада – 2

В роли адъютанта штаба корнета Азарова – Наташа Баранник

В роли поручика Ржевского – Сергей Белоголовцев

Поначалу все шло не плохо и не хорошо. Стороны соблюдали негласное перемирие, хотя и вооруженное до зубов. Из поезда далеко не убежишь, а цапаться всю дорогу на глазах у всего плацкартного вагона не очень-то весело. Стороны были демонстративно взаимно вежливы и предупредительны. Сережа даже принес Наташе чаю и купил на остановке пирожок с капустой, чем несказанно удивил и Наташу, и всю команду.

Приехали в первый пункт назначения. Поселились в какой-то общаге, легли спать. Часа в два ночи Юра Дацковский пошел недалеко по небольшому, но срочному делу. Услышал вдруг в коридоре тихий голос Белого. Осторожно выглянул из-за угла. И обмер – на подоконнике сидят рядышком Наташа с Сережей и тихонько воркуют. Вернее, воркует один Сережа, а Наташа внимает, открыв рот. Уж не снится ли ему? Юра ущипнул себя за накачанный бицепс, больно, не снится, прислушался – оказалось, Сережа пересказывает Наташе роман «Мастер и Маргарита». Тогда он еще был редкостью и мало кто его читал. К тому же Белый рассказывал интересно, по-актерски и воодушевленно, все-таки – девушке, да еще ночью. Юра сам немного послушал с удовольствием, пока природа не взяла свое, он вспомнил, зачем шел, прокрался на цыпочках туда-обратно и лег спать.

Утром он, конечно же, никому ничего не рассказал. Во-первых, сам был не очень уверен, что это ему не приснилось, а во-вторых, он был все-таки джентльменом, не хуже Хью Гранта. После завтрака было собрание. И когда Наташа сказала, что предложение Сережи сделать крюк в семь верст до деревни Чапаевка ей очень нравится, то все просто обалдели. Как те гусары, когда узнали, что корнет Азаров – женщина. И совсем все впали в ступор, когда Сережа сказал, что полностью согласен с Наташиной идеей вместо обеда пойти помыть полы в краеведческом музее. И так, в обалденном ступоре, и пошли драить полы и давать крюка в семь верст.