Алихан по мере необходимости поддерживал отношения со многими преступными авторитетами, «ворами в законе», политиками, людьми из «властных кабинетов». Влад сделал такой вывод, потому что Джава часто решал такие вопросы, которые не были подвластны простым смертным даже за очень большие деньги. Без мощной поддержки «сверху», это было просто невозможно. Это касалось и выделения земли под застройки в Москве, и получения государственных тендеров определенными компаниями, руководители которых обращались к Брату. Помимо этого, он всегда был готов встретиться и поговорить с человеком по любому вопросу. В том числе, если это касалось блага Осетии или было полезно для Семьи. Готовность помочь человеку в любом вопросе выгодно отличала Алихана от других авторитетов. Так как никто не заставлял его выделять деньги на съемки фильмов, ремонт музеев, проведение фестивалей, помощь нуждающимся и так далее.

В то же время Джава мог делать то, чего не могли его покровители в «больших» кабинетах, а именно – решать вопрос «кардинально», оставаясь в тени. Цели существования Семьи не сводились к простому накоплению капитала любыми средствами. Однако Семья могла за себя постоять и защищала свои интересы всеми имеющимися способами. Конечно, думающие люди проводили аналогии, что «неприятности» происходили со всеми, кто пересекался с парнями из Осетии. Или Чечни, Дагестана, Ингушетии? Кто знал точно? В то время любой кавказец в Москве не считался «подарком». Для несведущих – просто очередная стычка с выходцами с Кавказа оказывалась провальной, только и всего. Семью никогда и не называли группировкой. Она не проходила ни по одному криминалистическому учету и ею не занимались ни МВД, ни ФСБ. Вообще, они старались не привлекать лишний раз внимания правоохранительных органов. Благодаря этому она, в отличие от других группировок, могла наносить удары по своим врагам неожиданно. «Братья» не составляли общность, за которой можно было бы проследить.

В обычной жизни «братьев» не ассоциировали с Семьей. Запрещалось рассказывать о ее существовании кому-то извне. «Братья», жившие в Москве, позиционировали себя в обществе в роли бизнесменов или работников крупных компаний: Газпрома, Лукойла, МТС, Мегафона, Роснефти или какой-нибудь другой. Тем самым объяснялись дорогие автомобили, квартиры и хорошие костюмы. Каждый сам придумывал себе легенду. Другим важным требованием, было избегать лишних и бесполезных конфликтов, которые могли привлечь ненужное внимание. Когда «снимали» девчонок из Молдавии и Украины, обычно называющих себя коренными москвичками, мы привозили их в гостиницы. Все знали только Брата. Он был единственным, по кому могли нанести удар. Поэтому всегда передвигался с охраной и постоянно менял место жительства. В особо сложные моменты Брат улетал на некоторое время за границу. Имя Джавы кому-то внушало уважение, кому-то страх. Но все, так или иначе, признавали его влиятельность и справедливость.

Семья контролировала весь Север и Северо-Запад Москвы. Никаких поборов вроде тех, что были на рынке во Владикавказе. В Москве все уже давно перешли на «легальные рельсы»: частные охранные предприятия, финансовые кооперативы, консалтинговые агентства пришли на смену «паяльникам и утюгам». Все чаще «полем битвы» становились суды. Безусловно, «братья» могли приехать на разговор или на «стрелку», но это требовалось с каждым днем все реже и реже. Все делалось лишь по указанию Алихана. Когда «братья» приезжали на разговор, с ними считались, впрочем, зачастую хватало только озвучить имя Джавы. Его слава, заработанная в 90-е, шла впереди него, и редкий самоубийца хотел испытать ее на себе. Те, кто должен был, знали, что с Братом и его ребятами сложно воевать и невозможно их понять. Брат никогда не вел себя нагло. Не покушался, в отличие от других, на чужие «лакомые куски». Он всегда шел своим путем. Но все, кто пробовал помешать ему, дорого поплатились за это.