– Брат уехал, его Советник повез.

– А дела?

– Дела у прокурора, а у нас проблемы. Вот вечером наслаждаюсь. Хочу воздухом подышать. Видишь, какое небо ясное. Под утро самый дубак будет, – он посмотрел на звездное небо, выпустил струю дыма, перемешанного с паром.

– Так какие проблемы?

– Никаких. Разделывают уже голубчиков после интервью-то. Солдат с Крепышом орудуют. Брат так приказал. Влад решил пока покурить, им помощь не нужна. Целый день не курил, чтоб Брата не раздражать. Да и не хотелось, а сейчас вот что-то пробрало.

– Что значит «разделывают после интервью»? Он что, не один был?

– Неа. Двоих взяли, двоих и замочили. Советник и Удав допрашивали Дзапа в одной из комнат на первом этаже. Они записывали его признание в похищении людей на видеокамеру. Для убедительности его просили несколько раз повторить свое признание, для уточнения ряда деталей. Потом Удав и Солдат надели им на головы целлофановые пакеты.

– Зачем пакеты?

– Так удобно же. Сразу и душишь и упаковываешь. После того как они перестали дергаться, отрубили им топором дурные их бошки. Головы, кстати, рубил Солдат. Он еще хвастался, что может срубить голову одним ударом. И вправду, с первого удара снес. Топор у него еще такой, с обоюдоострой заточкой, на секиру похож. Где такое дикое рубило взяли, в музее ужасов разве только что, – Старый попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и зловещей в свете фонаря.

– Ты выглядишь уставшим, – сказал Влад, прикуривая следующую сигарету.

– Спать хочется. Надо быстрей здесь заканчивать и ехать спать. Запарился я уже. Что ни день, то суета. А возраст уже дает о себе знать. Пару ночей не поспал – и все, амба.

– Они еще там? – спросил Влад, начиная обдумывать все происходящее. Никотин и свежий воздух прочистили голову.

– Да, куда ж они денутся. Солдат любит расчлененку. Подходит к делу как художник. Мазок за мазком, знаешь ли. Топорик фить-фить, как кистью орудует, – сделал Старый соответствующие движения в воздухе свободной рукой.

– Да уж, мастер.

– Иной раз мне кажется, что даже Крепыш не такой мясник, как Солдат. Я тоже не святой. На мне тоже крови много. В Чечне, бывало, после зачисток комбез выжимать от крови можно было. От гранат людей так разбрызгивало, мама не горюй. Тот еще натюрморт. О многом я стараюсь забыть. Только не мое это все, тошно что-то. Молодой был, как-то по хрену было. Да и в бою смерть по-другому выглядит. А тут, не знаю…Они в бане лежат, иди посмотри, если хочешь. Я сейчас докурю и подойду. Нужно заканчивать.

Влад зашел в баню и увидел два трупа без голов. На них уже не было одежды. Они лежали на кафельном полу. Запах свежей крови в сочетании с запахом сауны превращался в страшную композицию, которая сначала вызывала тошноту, но, немного принюхавшись, ты привыкал и старался вдыхать больше запах из парилки, чем с пола. Над трупами стоял Солдат, одетый в брезентовый костюм. Он, весело помахивая большим окровавленным топором, примеривался то к одной, то к другой части трупа. Присмотревшись, Влад увидел, что у трупов также уже были отрублены ступни. Солдат явно оттягивал самый главный момент. Ему нравилось все происходящее. Это было видно по всему его виду: бешеным глазам, ухмылке на лице, веселой песенке, которую он насвистывал себе под нос. Это была детская считалка. Крепыш, одетый в такой же костюм, на улице разговаривал по телефону. Влад видел его через приоткрытую дверь.

– Я Брату отзвонился. Он сказал отвезти пакеты подальше в область, – Крепыш зашел в сауну через минуту.– Влад, поможешь нам быстрей закончить, окей? Брат всех распустил, а тут еще делов немного, но есть.