Они прошли сад насквозь, потом прошли узкую улочку и нырнули во двор заброшенного дома.

– Тут проходной подъезд, – сказал Зигги. – Но мы не выходим. Поднимаемся на второй этаж и из окон смотрим. Тут обзор хороший. Квартира налево на втором этаже. Там окна заколочены, и щели есть. С улицы не увидят. Ты на эту сторону, я – на ту. Минут десять, потом идем. Что-то неспокойно мне, не к добру это.

Любомир молча кивнул. Обстрелянный солдат верил в предчувствия. Он поступил точно так, как сказал ему Зигги. Минут через пять он увидел три тени, которые явно прочесывали город. По улочке шли точно такие же оборванцы, как и те, которых они уже убили сегодня. Они настороженно крутили головами и сжимали в руках охотничьи ружья.

– Ох, и вояки, – хмыкнул Любомир. – Даже убивать жалко.

И он с неохотой переставил игломет на смертельное поражение. Ну не виноваты эти бедолаги, что тут оказались. Ну, не лежит душа убивать их, и все тут. Может, обойдется. Следующие четверть часа пролетели в тишине.

– Уходим, – деловито заявил Зигфрид.

Любомир вышел из дома, следуя шагах в пяти от мальчишки. Он настороженно оглядывался, подозрительно косясь на каждую открытую дверь или окно. Он изрядно струхнул, но боялся сам себе признаться в этом. Город, на каждом углу которого его ждала смерть, пугал Любомира не на шутку. Его опасности были непривычны, и он чувствовал себя, как десять лет назад, когда из учебки попал с батальоном такого же мяса в бойню на Огненной Земле.

Они прошли несколько кварталов многоэтажных домов, и даже собаки теряли интерес, когда видели блеск металла в руке. Они вышли в бедный пригород, где стояли небольшие домишки.

– Сюда! – Зигги показал дыру в заборе и полез туда сам.

Любомир наклонился, дыра была маловата для его габаритов, и полез в какой-то запущенный двор…

Боль! Темнота!

Он очнулся от того, что его били по щекам. Любомир понял, что ему все-таки прилетело, и после той дыры в заборе он ничего не помнил. Открывать глаза он тоже не спешил, пару пощечин точно выдержит, чай, не девочка. Руки и ноги были стянуты накрепко, он проверил, и уже тогда стоном дал понять, что очнулся. Солнце било прямо в глаза, что вызвало просто вспышку адской боли в голове. Прилетело, видимо, прямо по ней.

– Очнулся, красавец! – с удовлетворением сказал худой, как щепка, мужик с сероватым лицом. Фирменный запах местных жителей Любомир унюхал еще до того, как открыл глаза. Неужели, и от него скоро будет разить так же?

– Ну, рассказывай, откуда ты такой красивый и в таких хороших ботинках к нам прибыл.

Любомир скосил глаза и увидел, что худой щеголял в трофейной обуви, и эта обувь была его собственная, Любомира. Что ж, это хотя бы объясняло, почему мерзнут ноги.

– Откуда надо, оттуда и прибыл, – ответил Любомир. – С какой целью интересуешься? Тушняк забрал с ботинками? Забрал. Что тебе еще надо? Больше нет ничего.

Любомир немного обострил беседу сразу же, играть в слова желания не было вовсе. Настроение было препаскуднейшее. Но тот про игломет ничего не сказал. И это было странно.

– Смотри, пацанчик, не ошибись, – сказал худой. – Ты решил в героя поиграть? Так ты попутал. Тут в эти игры никто играть с тобой не будет. Ты умрешь в любом случае, и сейчас вопрос лишь в том, быстро это будет или медленно.

– А потом сожрешь? – полюбопытствовал лейтенант.

– Соображаешь, – усмехнулся худой. – Этот мелкий хорек тебя уже просветить успел? Так это он тебя и продал, кстати. Удивлен?

Любомир был удивлен. Еще как удивлен. Он же по местным меркам царское предложение сделал. Хотя, все сходится. Зигги его в эту дыру и завел.