Юлька за время ужина почти не разговаривала, не сводя с него глаз, не понимая, в чем подвох. И задавалась одним и тем же вопросом – для чего Матвей Юрьевич разыгрывает этот спектакль? Для него же все это чуждо! Ему ведь плевать, что думает о нем большинство людей, но мнение ее родных, которое они, безусловно, уже составили, для него очень важно! И мужчине необходимо, чтобы оно было хорошим! Но зачем? Ведь, возможно, они и не увидятся вновь?

За весь вечер Гончаров не взглянул в ее сторону, его вниманием владели тетушка, Настасья, близняшки, Марина Шарапова и бабушка. Конечно, младшая сестра строила ему глазки и отчаянно флиртовала, несмотря на заверения вести себя прилично, а Гончаров, казалось, не был против. Бабушка и мама, выпив вина и немного расслабившись, расспрашивали его о семье и работе, а Машка и Дашка – обо всем на свете.

Матвей, в свою очередь, обращаясь к каждой из присутствующих женщин, интересовался их делами и планами. У бабушки участливо спросил о здоровье, у мамы о жизни в Европе, с Танькой посмеялся над провинциальностью их райцентра, у сестры узнал о планах на ближайшее будущее, даже у девчонок-близняшек спросил про школу.

Они прекрасно посидели, выпив две бутылки вина и продегустировав все блюда, приготовленные женщинами. А под конец они еще и кофе выпили, попробовав бабушкины блинчики, которые, как и все остальное, пришлись ему по вкусу.

Тепло распрощавшись со всем семейством, Матвей пообещал обязательно зайти еще и попросил Юлю проводить его.

Они вышли на крыльцо и остановились. Шарапова, зябко ежась, стянула на груди шаль и оперлась о стену дома. А Матвей достал сигареты и закурил.

– Ну? – первым нарушил он молчание. – И чего молчишь? Ты же весь вечер наблюдала за мной, тебе, вероятно, есть что сказать? Мне кажется, я понравился твоей родне, нет?

– О, да! Особенно сестрица от тебя без ума! Ты же весь вечер флиртовал с ней! И не сводил глаз с ее декольте!

– Это все оттого, что ты весь ужин держалась особняком, словно ожидала от меня какого-то подвоха! Признайся, разве не так? – смеясь, спросил он, приближаясь и опираясь рукой о стену поверх ее плеча. – Тебе не понравилось, что я произвел впечатление на твоих родных? Этим ужином ты будто проверяла меня, ожидая, что я споткнусь.

– Мою родню легко впечатлить!

– Отчего ж ты у них такая недоверчивая? – негромко уточнил он, приближая к ней свое лицо.

Его дыхание с привкусом вина и сигаретного дыма опалило ее лицо, а все еще улыбающиеся губы вот-вот могли коснуться ее губ.

Девушка отвернулась, и он поцеловал ее в висок, потерся о щеку, вызывая уже знакомое сладостное томление, которое учащало пульс.

– Сдается мне, ты ревнуешь, детка, и злишься! Это, конечно, льстит, но я жутко не люблю, когда ты становишься колючей и отдаляешься! – прошептал он ей на ухо и, отбросив сигарету, обнял, прижимая к себе. – Могу тебя уверить, волноваться не о чем! Юные и неискушенные красотки, конечно, моя слабость, но я хочу только тебя! Поэтому улыбнись мне и послушай: завтра утром я уеду в Минск по делам. Меня не будет весь день! Но часам к восьми я вернусь! Будь готова, заеду за тобой, и мы отправимся развлекаться! Мне надоели романтические вечера и смотрины! Это скучно, хочется драйва… – сказал он, разжимая объятия.

– Хорошо, – легко согласилась девушка, и настроение сразу улучшилось. – Будет Вам драйв, Матвей Юрьевич! Поверьте, скучать не придется! Что-то мы, правда, засиделись дома! Поедем, повеселимся по-Вашему! – не сдерживая сарказма, продолжила она и шагнула к двери.

– Эй, ты что задумала? – он удержал ее за руку, не позволяя так просто уйти.