Ох уж этот невинный взгляд новорожденной химеры…

– Хорошо. – Хестин радостно хлопнул в ладоши. – Но не говори госпоже-матери. И сдерживай себя при всех. Иначе мне придется наказать тебя. При всех.

– Да! Ура! Да! То есть… не хочу быть наказанным… Я буду сдерживаться!

– Надеюсь. А теперь займемся делом.

Магия Хестина была мощной, но хаотичной, следовательно, требовала контроля – внутреннего, а иногда и внешнего. Леди Бризанна говорила, что эта черта досталась ему от прапрабабки, как и тяга к изобретательству. На фоне остальных детей матушки, он был воистину одаренным юношей. Даже Мэл, первеница и наследница, не обладала таким выдающимся магическим талантом. Но для женщин Юдоли талант в магии был не столь важен, а вот мужчинам обладание сильным и развитым даром могло дать в обществе вес.

– Концентрируйся! – командовала она, напряжённо наблюдая за тем, как Хестин творит один энергетический импульс за другим.

Во все стороны в пределах защитного барьера стреляли лиловые искры, поток внутреннего источника магии бился в хрупком мальчике, как бьется только-только вскрытый подземный родник, норовя раскроить породу в других более слабых местах. Ее брату нельзя быть слабым, иначе магия, его собственная сила, разорвет его изнутри.

– Еще немного… Ты должен продержаться…

Лицо мальчика покрылось испариной. Он закрыл глаза, изо всех сил сдерживая между до красна раскаленных ладоней сотворенный им магический шар. Сгусток энергии прямиком из божественного плана был похож на шарик из хрупкого стекла, в котором яростно бились разозлённые искры-пчелы. Тренировка на выдержку. Хестин должен был сдержать их усилием воли. Не позволить пчёлам разбить шар и разлететься по округе. А Мэл должна была питать защитный купол на случай, если мальчику всё же не удастся. Увы, чаще всего ему не удавалось, однако…

– Дурацкая… глупая… магия! – Хестин зарычал, и внезапно развёл ладони… чтобы спустя вздох с силой сжать ими сгусток. Шар вспыхнул изнутри, поджигая всех «пчёл», и рассыпался магической пылью.

Малврае удивленно присвистнула:

– Очень хорошо!

Мальчик утёр вспотевшее лицо рукавом рубашки и изящно поклонился.

После тренировки они ушли поглубже в сад, в укромный уголок, которого было не видно из многочисленных окон особняка. Хестин ел стащенные с кухни засахаренные орхидеи, Малврае делала вид, что ничего не замечает.

– Скоро я буду готов, – мальчик грустно вздохнул, закидывая в рот очередной лепесток, – матушка говорит, что первые ступени я уже почти освоил. Значит в следующий сезон смогу попробовать поступить в Академию… Не хочу. Хочу, как Дуррад. Учиться мечу, защищать тебя и матушку.

Хестин нахохлился и подтянул колени к груди, обхватывая их худыми руками. Маленькая ложь маленького мальчика. Мэл обняла его за плечи.

– Нет. Ты просто не хочешь покидать дом. – Хестин еще больше сжался под ее рукой. – Слишком сильно привязался к семье. Так нельзя. Тебе нужно окрепнуть. Слишком сильная любовь – это слабость. Кто-то может воспользоваться твоей слабостью. Особенно в Академии.

– Знаю… – тихо пробормотал он.

– Мы были слишком добры к тебе. Я и матушка. Это наша вина.

– Нет! Я справлюсь. Правда! У меня нет слабостей! То есть… – мальчик грустно посмотрел на последний засахаренный лепесток в своей ладони, – не будет.

Малврае не удержалась от улыбки. Нет, всё-таки ей будет его не хватать.

– А ещё… Я кое-что сделал для тебя. – Хестин вытащил из внутреннего кармана своего черного камзольчика серебряную шкатулку размером с детскую ладошку. – Вышло совсем не то, что я хотел… но хотя бы красиво.

Он смущенно передал шкатулку Мэл. Она повертела ее в руках в поисках замочка, но нашла только иголку на задней стороне.