Тёмная шерсть овчарки отбрасывала блеск от горящей наверху лампадки. По всей территории, которая была немаленькая, висели подобные лампадки, освещая землю. За всё то время, что мы добирались сюда, я совсем потерялась во времени, но чётко понимала, что прошли почти сутки с событий в университете.

– Она ждала нас, – отец улыбается, легко прикасаясь рукой к колокольчику, висящему перед входом. Тот издал приятный звенящий звук, который на секунду вызвал некоторое тепло в груди. Я выдохнула, чувствуя, как оно уходит, оставляя после себя пустоту.

Дверь нам открывает женщина лет пятидесяти – больше бы я ей точно не дала. Её лицо ещё не морщинистое, скулы не впали от болезней, как у многих стариков, и выглядела она более чем свежо и румяно. Её кудрявые каштановые волосы были завязаны в пучок на самой верхушке головы, а руки испачканы в чём-то белом, похожем на муку. На ней был обычный тёмный халат и светлый льняной фартук.

– Мои дорогие, – её лицо озарила улыбка, а в глазах будто заплясало само счастье. Она вышла за порог, заключая отца в крепкие объятья. – Игорюша, сколько же лет прошло…

Я смотрела то на маму, то на отца, который обнимался с этой незнакомой женщиной.

– Девятнадцать лет, мама, – полушёпотом произнесла стоящая рядом мама, принимая женщину и в свои объятья. Наконец, взглянув на меня, незнакомка ахнула, прикладывая ладонь к рту.

– Мирослава, – я вопросительно смотрела на родителей, ожидая объяснений. – Так много лет…

Женщина прикоснулась едва ли морщинистой рукой к моей щеке, и я слегка дёрнулась в сторону. Та не восприняла это всерьёз и, всё также улыбаясь, она пригласила нас в дом. Я держалась мамы, то и дело хватая её за руку. Та лишь снисходительно улыбалась, говоря не волноваться. Они с папой выглядели отлично, пока я пыталась не умереть от тревоги.

В доме пахло свежевыпеченным хлебом и травяным чаем. Внутри это был обычный деревенский домик с печью и деревянными полами. Ремонт, судя по всему, был сделан недавно, так как оставался едва заметный запах краски. Большой коридор встретил нас роскошным ковром и лестницей, ведущей на второй этаж. Вокруг было большое количество растений, буквально в каждом углу и на каждой полке.

Женщина дала нам по паре тапочек, хлопоча вокруг нас как курица наседка.

– Мам, – отец посмеивался, забирая у неё наши сумки. – У тебя руки в муке.

Я со скрипящим сердцем пропускала мимо ушей обращение папы к женщине. Мне хотелось, наконец, узнать правду лично из их уст, а не строить догадки у себя в голове. Мой мозг, итак, скоро готов был взорваться.

Организм лихорадило после этого нескончаемого длинного дня. Температура так и держалась около 38 градусов, я чувствовала себя просто ужасно без любимого геля для лица и с грязной головой. Мне хотелось принять душ после всего произошедшего, а не просто обтереться салфетками в машине. Кроме того, мы больше пяти часов были в самолёте и ещё несколько в машине. Недостаток кислорода окончательно сводит меня с ума.

– Хочу объяснений, —я сложила руки на груди, стоя у самого порога, пока родители не обернулись на меня с виноватой улыбкой. «Мама папы» тут же пригласила нас обсудить всё за ужином, который она приготовила специально для нас.

То есть она знала, что мы приедем? Это было запланировано?

Скрипя зубами, я расстегнула толстовку, идя мыть руки вместе с родителями. Дом был небольшой с виду, но внутри находилось целое поместье. Мы шли по не слишком длинному коридору, проходя три комнаты, точно.

На стенах расположились картины разных людей и мест: большие, средние или совсем маленькие. Приятный бежевые стены создавали атмосферу уюта, старины, и я бы соврала, сказав, что мне некомфортно находиться в этом доме. На этом этаже было ещё больше цветов, даже в ванной комнате – они стояли у занавешенного окна в красивой расписной вазе с голубыми узорами.