Возле металлического ограждения все трое остановились. Где-то продолжала играть музыка, слышались визг, смех, радостные вопли. А тот пугающий вой, наверное, просто показался мальчишкам…

– Без пятнадцати полночь, между прочим, – заметил Вовка, глядя на свои наручные часы с подсветкой. – Предлагаю разделиться и всем по одному идти. Так страшнее. Но и почетнее.

– Да уж, почетнее… – вздохнул Андрюшка. Хоть ему уже и шел тринадцатый год, но страшно было ему точно первокласснику.

– А встретимся на другом конце кладбища, – продолжал Вова. – И уже все вместе обратно пойдем. Если кто испугается – кричите и возвращайтесь в лагерь. Сами же помните, Копыточкин говорил – не ходите, стра-а-ашно… Ну, как вам план?

– Нормально… – закивал головой Мишка.

– Тогда вперед!

С этими словами Вовка подпрыгнул, схватился руками за поперечную железку вверху ограды, подтянулся, закинул на железяку ногу, выпрямился – и спрыгнул с другой стороны.

У Андрея и Мишки эта операция заняла более долгое время, Андрюшку пришлось даже подсаживать. Но вот и двое остальных участников экспедиции к центру кладбища оказались за территорией лагеря «Огонек».

Кладбище находилось там, за деревьями. Его даже не видно было, потому что ночная темнота накрыла всю округу.

Оно началось сразу, едва мальчишки вступили под деревья. Могила без ограды – вот что оказалось у них под ногами, как только они сделали всего лишь несколько шагов.

– Нельзя на могилы наступать! – расталкивая дружков в разные стороны, зашипел Мишка. – Мне сестра старшая говорила! Нельзя! Надо стараться между ними ходить, а если пройти никак нельзя – перепрыгивать!

– А что – покойнички обидятся? – усмехнулся Вовка, но все же с могилы ушел.

– Обидятся.

– Им все равно!

Видимо, где-то на небе вышла из-за тучки луна, потому что ее слабый-слабый дрожащий призрачный свет упал на кладбище, ухитрившись пробраться сквозь густую листву высоких деревьев. Стало чуть лучше видно – этого было достаточно, чтобы разобрать, где могилы, а где намечается проход между ними.

– Все, мы должны разделиться, – скомандовал Вова. – Андрюха, иди влево, ты, Мишаня, забирай правее, а я по самому центру. Встретимся там, ближе к пруду…

Андрей и Мишка осторожно стали пробираться мимо могил, один удаляясь влево, другой вправо.

А Вовка постоял какое-то время, вглядываясь в кладбищенскую темноту. И пошел вперед.

Никто не знал, что Вовка, за которым, как уже говорилось, и в лагере, и во дворе, и в школе закрепилась слава бесстрашного, бесшабашного и невероятно шустрого и ловкого парня, очень боялся покойников. Боялся до такой степени, что даже когда вечером после отбоя кто-то из ребят рассказывал в темной палате страшную историю, он, стараясь, чтобы никто этого не заметил, затыкал уши, вжимался в подушку, да еще и голову старался втянуть в плечи как можно сильнее. И не слушал! Он старался не приближаться к городскому кладбищу, а когда ехал мимо него на троллейбусе, заранее вставал на другую сторону, чтобы не видеть его.

Вова бывал в «Огоньке» каждое лето по одной, а иногда и по две смены. Ходил вместе со всеми через кладбище на пруд, посмеивался, шутки-анекдоты про покойников рассказывал, в общем, – бодрился. И там, на пруду, как известно, показывал чудеса ловкости и смелости. Но когда он тайком удирал на пруд тренироваться прыгать с вышки и потом возвращался в лагерь, то делал большой крюк, огибая кладбище! Старался миновать могилы и кресты. Вовка не боялся дремучего леса и болотной трясины с маячащими и приводящими к неминуемой гибели обманными болотными огоньками, бури на море не боялся, авиакатастрофы – но вид любого кладбища страшил его.