– Колосов Роман Михайлович, – бросила та на ходу, застегивая куртку, и вышла из подъезда.

Не чувствуя земли я поднялась в свою квартиру. В висках болезненно пульсировали три слова. Колосов Роман Михайлович. Возможно, это просто однофамильцы. А если нет?

В аварии, когда погиб мой муж и сын, погибла еще одна женщина с фамилией Колосова. Я попыталась вспомнить, видела ли мужа этой женщины. Но воспоминания тех дней напоминают черную бездну, поглотившую людей, события, помню только боль, рвавшую меня изнутри. Тогда я не видела и не слышала никого.

В реальность меня вернул звук кофемашины. Одной рукой я взяла чашку с некрепким кофе, а второй добавила сливки, и не удержалась, чтобы сразу не отпить коричневую кофейную шапочку. Тепло разлилось внутри. Я съела свой одинокий ужин, убрала посуду и с книгой устроилась на кровать. Книга оказалась лучшим способом не думать о прошлом и настоящем. Но изредка мои мысли возвращались к сегодняшнему вечеру и имени. Колосов Роман Михайлович…

* * *

Во время первого перерыва на работе вместо привычного кофе с конфетой я решила узнать о судьбе моего вчерашнего знакомого из подъезда, если его можно так назвать. Я позвонила подруге из церкви, которая работала медсестрой в терапии. Оказалось, что вчера к ним привезли некоего Колосова.

– Он довольно тяжелый.

– Пневмония?

– Да. А еще переохлаждение. Ты его знаешь?

– У меня сейчас перерыв, я подойду к тебе.

Преодолев больничные лабиринты, через пару минут я уже шла по светлозеленым коридорам терапевтического отделения с Дариной. Работа в одной больнице сблизила нас. Когда совпадали смены, мы вместе пили кофе из автомата или бегали в кафетерий на первом этаже. Сейчас я тоже захватила нам обеим капучино без сахара.

– Знаешь, что не дает мне покоя? Его имя.

Дарина посмотрела на меня, нахмурив брови. Она всегда так делала, когда думала.

– Что такого особенного в его имени?

Мы остановились у окна в конце коридора.

– Колосов Роман Михайлович. Понимаешь, в той аварии, – я не стала уточнять в какой, потому что знала, что Дарина поняла меня, – погибли не только мой Саша и Арсений, но и еще женщина. Она ехала во второй машине, за нашей. Кажется, за рулем был ее муж, а она на переднем сидении. Но удар пришелся на ее сторону. Так вот, я запомнила, что ее фамилия была Колосова.

Дарина даже перестала пить кофе и теребила бумажный стаканчик.

– Ты думаешь, это может быть ее муж?

Я пожала плечами и отпила глоток.

– Скорее всего совпадение. Но… все же, а вдруг. Ты не знаешь, сколько ему лет?

– Пойдем к девочкам в реанимацию. Там будет история болезни.

Мы прошли в соседнее крыло. Дарина в двух словах обрисовала ситуацию медсестре, и та разрешила посмотреть историю болезни.

– Тридцать четыре, – Дарина ткнула пальцем в одну из строчек.

– Вполне, – я по привычке закусила нижнюю губу, соображая, какая еще информация мне поможет.

А Дарина продолжала.

– Не женат. Никаких номеров телефонов нет. Но есть…

И Дарина молча ткнула пальцем в графу «прописка». Там значился город Малореченск, улица Казимировская, 5.

Про себя я повторила адрес, но фотографировать или записывать здесь не решилась, потому что мы стояли под бдительным взглядом медсестры этого отделения. А речь идет о личной информации пациента.

И прежде чем вернуть историю болезни, я успела выхватить взглядом имя мамы: Колосова Ирина Чеславовна.

Мы вернули историю болезни, и через стекло я попыталась рассмотреть, кто именно из пяти человек, Роман.

– Возле окна, – подсказала медсестра. – Он спит. Но в сознании. Хотите подойти к нему? Вообще-то, он вам обязан жизнью, – улыбнулась эта на вид строгая женщина. – Я ему это еще скажу.