Удивительно, но она идеально владела собой, что было достойно восхищения.

– Вы избавились от кассет? – спросил Моль.

Эрик кивнул.

– И в течение нескольких последующих лет прикладывали все усилия, чтобы справиться со своей ненавистью к жене?

Доктор снова кивнул.

– Ненависть к ней превратилась в такое же отношение к самому себе, – продолжал Джино. – Поскольку вы не в силах были вынести даже мысли о том, что боитесь одной-единственной женщины, очень могущественной личности. Заметьте, я говорю «личности», а не «женщины».

– Все эти удары ниже пояса, – начал Эрик. – Стертая кассета…

– Удар ниже пояса заключался не в том, что она стерла кассету, а в том, что не хотела говорить, какую именно, – перебил его Генсек. – Кроме того, она явно дала вам понять, что это доставляет ей радость. Если бы жена извинялась… Но такие люди, подобные женщины, никогда не просят прощения. Ни за что. – Он помолчал. – Бросить ее вы не можете.

– Мы спаяны друг с другом, – сказал Эрик. – Что случилось, то случилось.

«Мы причиняли друг другу боль по ночам, когда никто не мог вмешаться, подслушать и прийти на помощь, – подумал Эрик. – Нам обоим нужна поддержка, ибо это никогда не кончится. Ситуация будет лишь ухудшаться, разъедать нас все сильнее, пока наконец милосердная судьба…»

Но это могло длиться в течение многих лет.

Поэтому Эрик понимал желание смерти, которое испытывал Джино Молинари. Так же как и Генеральный секретарь, он мог представить ее как освобождение, единственное надежное избавление, которое существовало. А может, и не существовало никакого избавления – если учесть невежество, привычки и глупость всех людей, имевших к тому отношение, а также вневременную натуру человечества.

Собственно говоря, Эрик почувствовал, что его с Молинари связывает много общего.

– Один из нас испытывает невыносимые страдания в личной сфере, прячется от широкой общественности, пытается стать маленьким и незаметным. – Собеседник словно прочитал его мысли. – Второй страдает публично, в величественном римском стиле, словно пронзенный копьем умирающий бог. Удивительно. Полная противоположность. Микро– и макрокосмос.

Эрик кивнул.

– Во всяком случае, я лишь делаю вам еще хуже, – заявил Моль, отпустил руку Эрика и хлопнул его по плечу. – Прошу прощения, доктор Свитсент, давайте сменим тему. Открой дверь, мы закончили, – велел он телохранителю.

– Одну минуту, – сказал Эрик, хотя и не знал, что говорить дальше.

Его выручил Джино.

– Как бы вы отнеслись к предложению занять пост в моей команде? – неожиданно нарушил он тишину. – Такое вполне можно устроить. Формально это приравнивалось бы к призыву вас на военную службу. Можете не сомневаться в том, что станете моим личным врачом, – добавил Генсек.

– Интересное предложение, – ответил Эрик, изображая безразличие.

– Вы больше не будете спотыкаться о нее на каждом шагу. Такое событие вполне может стать началом вашего отдаления друг от друга.

– Верно, – кивнул Эрик.

«Истинная правда. Весьма заманчивая перспектива, если подумать. Что за ирония судьбы? Все полностью совпадает с теми требованиями, которыми Кэти изводит меня уже несколько лет».

– Нужно будет обсудить это с женой, – начал он и тут же покраснел. – Или, по крайней мере, с Вирджилом, – пробормотал доктор. – Во всяком случае, его согласие обязательно.

– Есть одно «но», – мрачно процедил Моль, сурово глядя на него. – Работая у меня, вы не слишком часто будете видеть жену, зато познакомитесь со многими нашими союзниками. – Он поморщился. – Как вам понравится общество лилистарцев? Может оказаться, что у вас у самого существуют некоторые ночные проблемы с желудком или даже, что еще хуже, психосоматические отклонения, о которых вы пока не догадываетесь, несмотря на профессию.