Я заметила, как бабуля пытается подавить саркастичную усмешку. Она сложила губы трубочкой и прикусила щеки, так что стала похожа на золотую рыбку.

Мои родители – отдельная тема. Уже во время часовой поездки на машине из аэропорта вчера вечером все их разговоры сводились к искусству. О судьбоносной выставке в Галифаксе, которую сейчас готовила мама. О новой коллекции открыток с ее фотографиями природы. О папином сотрудничестве с художниками коренных народов Канады, о том, что маму номинировали на премию для начинающих художников. Неважно, что их дочь только что вернулась с дипломом бакалавра после четырех лет жизни в Европе и что ей тоже есть о чем рассказать. Они всегда были такими. Вот почему я с детства проводила большую часть времени у Бабули Жу-Жу.

Она хмыкнула, но воздержалась от комментариев.

– Сомневаюсь, что мне круглосуточно нужна сиделка, но я, конечно, рада проводить с тобой больше времени.

Я ухмыльнулась.

Она подмигнула и невесело улыбнулась в ответ.

– Ну, рассказывай, – в конце концов сказала она. – Что у тебя произошло со времени последней встречи?

Мы пили лимонад, и я рассказала ей о последних днях в Университете Мальмё[4], куда я перевелась после двух семестров в Женеве. Мы общались по скайпу каждую неделю, так что бабуля знала о том, что у меня происходит.

– А где?.. – протянула она многозначительно, когда я закончила рассказ.

– Я тебя скоро с ним познакомлю, – выпалила я. – А сейчас я хочу к животным.

Бабуля с улыбкой кивнула и указала на сад:

– Ты знаешь дорогу! И раз уж ты туда собралась, поменяй всем воду. Я утром не успела.

Я вскочила и побежала по веранде. В ветвях могучих старых деревьев щебетали птицы, легкий морской бриз трепал мне волосы. Ветер донес до ушей блеянье и кудахтанье. Мне не терпелось увидеть животных. В нос уже ударил терпкий запах овечьей шерсти, сена, козьего кала и куриного корма.

Первой я увидела белоснежную курицу с коричневым пятном.

– Гертруда! – я громко поприветствовала ее, сияя от радости, и так напугала беднягу, что та поскакала прочь, громко кудахтая.

– Прости! – крикнула я вслед старой наседке и спрыгнула со ступенек веранды в сад.

Огромный сад был аккуратно разделен на небольшие царства. Три козы и шесть овец паслись на лужайке, рядом расположился курятник и загон, хотя днем куры свободно разгуливали, где им захочется. В самом углу сада под шишковатыми дубами стояли ульи. Я еще издалека услышала гул и суматошное жужжание своих старых друзей.

Я на секунду остановилась, чтобы проникнуться атмосферой. Сердце до краев наполнилось теплом. Если бы меня спросили, где мой дом, я бы ответила «здесь». Именно здесь.

Я подошла к забору вокруг выгона и открыла калитку. Ко мне тут же подбежали две козы. Я аккуратно закрыла за собой калитку и поздоровалась с животными, которые тут же принялись радостно облизывать мне пальцы.

– Привет, ребята! Я по вам скучала. – Козел Казимир наблюдал за нами с почтительного расстояния. – Да, даже по тебе, старый ворчун!

Я поздоровалась с овцами, которые всегда вели себя крайне настороженно, хотя я всех знала по именам. Затем я начала наполнять корыто из шланга.

Потом я пошла к двум десяткам кур и в деревянных ящиках для несушек нашла пять яиц. Бабуле, должно быть, очень тяжело нагибаться из-за гипса. Я аккуратно сложила яйца в нижнюю часть своего широкого топа и несла их перед собой, словно в переднике.

Наконец-то я дошла до пчел. На мне не было спецодежды, поэтому я присела в траву на безопасном расстоянии и начала наблюдать за хаотичным движением перед пчелиными домиками. Солнце грело лицо, куриные яйца давили на живот, трава щекотала голые ноги, я глубоко вдыхала сладковатый запах пчелиных сот. Как же я скучала по этому месту! Пусть и не хотела себе в этом признаваться.