Может, случилось чего? Может, Таль его ищет? Ведь уже почти ночь.

– Идите домой, – опять сказала она и сама, развернувшись, пошла с берега.

– Я могу заработать! Поняла? Я всё могу! И нечего меня этим попрекать! – закричал он ей вслед, будто она его в чём-то упрекала.

«Пьяный он, чего тут…» – угрюмо думала Янка, но было ей беспокойно.

Дом стоял притихший, тёмный.

«Делают вид, что спят и не ждут меня, – поняла Янка. – Ну и подумаешь!». Она сняла обувь и на цыпочках поднялась к себе в комнату на втором этаже скворечника. И снова подумала: какое это счастье, что у неё теперь есть своя комната! Не надо красться в потёмках по дому, слышать дыхание бабушки, похрапывание деда, укоризненное мамино молчание, а главное – спать можно не на полу, а на кровати, как человек. Или не спать вовсе, хоть до утра! И не в темноте сидеть, а при свете!

Надо всё-таки помириться с мамой, это ведь она выбила у бабушки комнату для неё. Янка включила свет, села на кровать.

Голова была ясная и чуть-чуть гудела. Наверное, от ветра, который хлестал её на берегу. Янка достала телефон, посмотрела на часы. Первый час… Конечно, неудобно звонить в такое время, но всё-таки он там один, с водкой, какой-то совершенно несчастный. И она набрала Талю.

– Янка? Ты чего? Так поздно… Случилось чего?

– Таль… я отца твоего видела…

– Где он?

– На пляже, напротив «Бригантины» сидит.

– Спасибо, – сказал Таль и положил трубку.

Утром ей, конечно, влетело по первое число. И эгоистка она, только о себе думает, и безответственная, и невоспитанная, и была бы помладше, её бы точно выпороли. Янка слушала в пол-уха. Больно надо! Глеб, который вышел из душа и всё слышал, подмигнул Янке, мол, не обращай внимания, и всё сразу стало хорошо. Весь день она летала как на крыльях. Только об мрачный взгляд Таля споткнулась, когда влетела на всех парусах в класс. Было видно, что Таль и ждал её появления, и боялся. Она кивнула ему, как можно равнодушнее, чтобы он не подумал, будто вчерашняя встреча с его отцом что-то для неё значит. Но Таль сам подошёл к ней на перемене. Дождался, пока Даша убежит в туалет, сказал с вызовом:

– Не думай, что он пьёт.

– Я и не думаю. Со всяким бывает.

– У них сокращения просто на фабрике. Он боится, что его тоже попрут. Кризис, работу не найдёшь.

– Ну да… да не попрут. Чего ты паникуешь раньше времени?

Таль неловко улыбнулся:

– Да я-то ничего, я наоборот, это он…

– Забрал его вчера? – решилась всё-таки спросить Янка. А что? Таль ведь первым этот разговор начал.

– Ага. Еле дотащил… Он же здоровый!

– Вот вы где! – поддетела к ним Даша. – А у нас геометрию отменили! Киса заболела, сказали заменять некому, так что окно. Гуляем?

Они прогуляли геометрию, а заодно и биологию с литературой. Потому что сначала сидели у «Нептуна», потом полезли в старый сад санатория, а там встретили Глеба с фотоаппаратом, и он предложил им устроить фотосессию. Таль тут же нахмурился, но девчонки радостно его затормошили, и пришлось ему тоже позировать перед камерой.

– Хлыщ московский… – сказал он, когда они распрощались с Глебом и пошли на историю.

Янка, конечно, тут же вспыхнула:

– Сам ты хлыщ! Нормальный парень!

– Ой, красавчик какой! А как на тебя, Янычка, смотрит!

Иногда Даша всё-таки была ужасной дурой! Таль аж побелел весь, кулаки сжал.

– Терпеть таких не могу, – процедил он и сплюнул.

Янка фыркнула. Глеб был самым лучшим. Ни Таль, ни Рябинин, никто-никто на свете не мог с ним сравниться! Чтобы как-то справиться со своими чувствами к нему, она пела, сочиняя на ходу какие-то глупые песни. Пела за работой, слова в пустом зале звучали красиво, казались значимыми.