На ярмарке они пробыли до самой ночи, засобиравшись домой лишь тогда, когда большинство людей уже разъехалось. И, глядя на то, как в глубоких сумерках собирают свои палатки и шатры последние лицедеи, царевна почувствовала легкую грусть:

– Ах, как же домой не хочется… – она мечтательно закружилась на месте.

– Так оставайся! – Чародей, схватив ее за руки, закружился вместе с нею. – Я тебе еще столько всего показать могу, не представляешь даже!

– Нет… в другой раз.

Марья ответила не сразу, все оттягивая время в их внезапном танце.

– Знаешь ведь, нельзя мне так надолго отлучаться. Володыка искать будет. И, коль сызнова в побеге застукает, то уж точно теперь из опочивальни собственной не выпустит.

– Знаю…

В голосе Чародея послышалась нескрываемая грусть, но он, тем не менее, улыбнулся:

– Это я так, мечтаю вслух. А вот в жизни рисковать мы с тобою так не будем. Потому как ежели так станется, что ты не явишься больше, боюсь, с тоски умру попросту.

– Вот те… скажешь тоже.

Марья залилась краской и первой потянула Чародея с площади.

– А ну-ка, сморчок, отдавай все подобру-поздорову, а иначе пристукнем тебя тут, вот и вся недолга!

Тихий гнусавый голос донесся до Марьи и ее спутника из узкого темного проулка, когда они, уже в темноте, пробирались к городским воротам самыми короткими, пусть и не всегда мощенными досками путями.

– Кому говорят, старый, аль жизнь не дорога?

К первому голосу присоединился второй. Хриплый и грубый.

– Да что ж вы творите-то, ребятушки!

Третий голос, испуганный, плаксивый и старческий, явно принадлежал жертве. Марья с Чародеем переглянулись. Там, в темноте кривого переулка, двое лихих парней явно собирались поживиться за счет неудачливого селянина. Для кого-то сегодняшняя ярмарка явно не заканчивалась добром.

– Пощадите! Как я к внучке без подарочков-то ворочусь?!

Старик явно зря пытался воззвать к совести своих грабителей. Потому как вместо ответа, судя по короткому, болезненному выдоху, они дали ему зуботычину.

– Жди здесь…

Нахмурившись, Чародей выпустил руку Марьи из пальцев и пошел в сторону проулка. Но через несколько шагов обернулся и задумчиво сказал:

– А лучше поищи-ка помощь. Стражников или еще кого…

– Я?!

Марья, растерявшись от столь внезапного поворота событий, замерла на месте. В голове водоворотом закружились мысли, и, глядя на то, как Чародей бесстрашно подбирается к проулку, она никак не могла поверить, что тот собирается вступиться за незнакомого старика. Зачем? Для чего? Разве разумно это – рисковать своей непожитой жизнью ради тех недолгих лет, что остались этому несчастному? На все эти вопросы у морской царевны нашелся один единственно-верный ответ, и, бросившись следом, она ухватила Чародея за руку и яростной муреной зашипела:

– Эй, постой! Ты чего это удумал?

– Как это чего? – он взглянул на нее с недоумением. – Помочь ведь надобно!

– Ага, тебе поболе всех, гляжу! Разбойник-то ведь там явно не один! Аль ты голову сложить за старика безвестного хочешь?

– Так ведь погубят его!

– И что с того? Какое тебе до него дело?

– Но…

Ее спутник, опешив от такого вопроса, тряхнул головой, и царевна поспешила пояснить:

– Он тебе никто, убьют и убьют. Людской век и так недолог, а там так и вовсе – старик древний. Жизнь свою уж пожил… Неразумно это – ради тех недолгих лет, что ему остались, своей жизнью рисковать…

Марья легонько потянула Чародея прочь от подворотни.

– Идем, идем. Что там делать? Давай лучше вместе стражу поищем! Пусть они свой долг и выполняют…

– Но ведь… – Чародей, шагая вслед за ней, точно теленок на поводу, с отчаянием посмотрел в сторону подворотни. – Убьют…