– Ты говорила, что отец.

– Понятно. Значит, не знаешь.

– Откроем шампанское за твою новую жизнь? – улыбнулась Гера.

– Давай.

Они открыли шампанское, и выпили по бокалу. Потом сели на диван и продолжили болтать о пустяках.

– Теперь никаких мужчин? А что будет с Роберто? Ты его больше не хочешь?

– До вчерашнего дня я испытывала к нему отвращение, граничащее с безумием и страхом, но потом опять потеряла голову…

– И что же произошло?

– У него такие духи… Божественный запах, чувственно сексуальный и такой особенный! Шоколад и орехи, а еще аромат страсти… Ну, он схватил меня за руку и я… Наверно, я бы переспала с ним тогда же, если бы он только предложил, но…

– Я думала, ты еще любишь Бертрама Тосара, – осторожно вставила Гера.

– И его я люблю. Удивительно, но я люблю их обоих: и Роберто, и Бертрама Тосара. Это не настоящая любовь, но явно что-то похожее. Можно любить двоих?

– Да хоть в десятерых можно влюбиться, лишь бы каждый думал, что он единственный! – рассмеялась Гера, болтая ногами и выпивая уже пятый бокал шампанского.

– Гера, что ты говоришь!

– Не я говорю, а алкоголь в моей крови! – смеялась Гера.

– Мы тебе обязательно кого-нибудь найдем.

– Но только не такого, как твои сумасшедшие то ли друзья, то ли любовники! Зачем давать одному и тому же мудаку еще один шанс? Мудаков на свете много. Выбери другого: разнообразь свои страдания! – Гера уже хохотала.

– Гера! Перестань же ты смеяться надо мной!

– Я смеюсь не над тобой лично, а над всем женским полом. Думаешь, я не влюблялась? Это надо пережить, что поделаешь?

Прекрасный вечер плавно перешел в ночевку двух лучших подруг. Обе они, сильно опьяненные шампанским, заснули и не слышали, как пришел Дамокльз.

Адонис разбудил девушек звонком в половине седьмого. Афродита протерла глаза и ответила сонным голосом:

– Алло! Ты с ума сошел! Звонишь в такую рань!

– Я ведь знал, что ты напьешься вместе со своей Герой и отрубишься, даже не услышишь звонка будильника. Тебе на работу сегодня, помнишь?

– Будильник звонил?

– Именно. Только что.

– А-а-а! Ты о себе! Спасибо за звонок! Ты такой милый!

– Ты же ненавидишь это слово, – удивился Адонис.

– Но Вы, мужчины-то, любите!

– Некоторые из нас – да, но не Роберто Барберри. Его от этого слова тошнит.

– Спасибо, что просветил. Теперь буду называть его только так… обязательно.

– Что он тебе вчера наговорил?

– Хвастался своими деньгами. Почему все богачи считают, что девушкам интересно это слушать?

– Пытается ухаживать. Кажется, так это зовется в приличном обществе.

– Роберто Барберри не пытался за мной ухаживать. Он стремился навязать мне свою волю и свое мнение. Бр-р-р! Ненавижу!

– Его или его… тактику?

– Все вместе.

– Его духи называются «Аль – Газаль». Арабские. Он пожал плечами и ответил, что я могу делать все, что хочу, когда я спросил, можно ли сказать тебе марку духов.

– Почему с тобой он всегда так вежлив и приветлив, а со мной уже даже просто груб?

Гера тоже задумалась на эту тему.

– Я не знаю. Он вежлив и деликатен со всеми, кроме тебя. Я спросил, ненавидит ли он тебя и он ответил, что нет, относится к тебе ровно.

– А я только хотела попросить тебя разузнать, как он ко мне относится. Ну, тактично, не впрямую.

– Я умею спрашивать о чем-то только напрямик.

– Ты же мужчина. А я все время забываю об этом! – рассмеялась Афродита очень сексуально и добавила:

– Еще раз спасибо. Ты мой самый лучший будильник! Жаль только, что ты не мой избранник, – и она сбросила вызов.

– И мне… жаль, – сказал себе вслух Адонис.

Афродита вскочила и стала лихорадочно собираться на работу. Гера тоже собиралась на свою.