– Что случилось? – тут же задал он вопрос, глядя себе под ноги, чтобы случайно не наступить на следы побоища, и снял маску.

– Они, – ответила Генко, вслушиваясь в шепот ветра. – Понятия не имею, как он забрел в эти края и как посмел напасть на человека, когда земля под моей защитой, но мне это не нравится.

– Они становятся все более дерзкими, – нахмурился Карасу-тэнгу.

– О чем ты?

– В последнее время они стали нападать куда чаще, чем раньше. А люди все чаще стали обращаться к оммёдзи и домашним ками. Но что те могут сделать? Мико и каннуси[22] тоже начали действовать, хотя раньше только сидели в храмах: обряды очищения, создание большего количества талисманов и амулетов…

– Пару дней назад ко мне приходила Бьякко, – сказала Генко, а Карасу-тэнгу заинтересованно выгнул бровь, пряча ладони в рукава кимоно, и совсем по-птичьи склонил голову к плечу. – Она тоже говорила про оммёдзи, просила быть осторожнее. Они набрали такую популярность?

– Да, Бьякко-сан[23] права, люди действительно стали больше почитать оммёдзи. Но, пожалуй, тому причина Такаги Йосинори.

– Кто?

– Молодой и весьма талантливый мастер оммёдо. Говорят, он невероятно силен, а известность получил благодаря тому, что спас императора. Всегда в гуще событий. – Карасу-тэнгу встряхнулся, взъерошив перья, и добавил чуть погодя: – Возможно, рост числа оммёдзи не так плох, как кажется.

– Возможно, – неопределенно ответила Генко, глубоко вздохнув. В нос врезался горьковатый запах хризантем, она резко обернулась.

Карасу-тэнгу непонимающе посмотрел на кицунэ, но, проследив за ее взглядом, тихо охнул.

Среди деревьев, почти сливаясь с белой дымкой тумана, что покрывал землю, стояла фигура. Пожалуй, не совсем стояла – виднелась лишь верхняя половина тела мужчины, а вот ноги отсутствовали, и бедра его сливались с молочным маревом. Белое кимоно усиливало эффект слияния, и темные с проседью растрепанные волосы казались чернильным пятном на светлом фоне.

– Юрэй? Я думал, что их здесь не бывает, – пробормотал Карасу-тэнгу.

– Это погибший. Тот, чья кровь повсюду, – ответила Генко и почтительно поклонилась призраку.

Юрэй неуклюже поклонился в ответ. Он выглядел несчастным и одиноким на фоне голых деревьев. Руки безвольно висели, напоминая ветви плакучей ивы, отчего печальный образ призрака вызывал еще больше жалости.

– Чего ты хочешь? – Карасу-тэнгу говорил негромко, но в тишине леса его голос прокатился раскатом грома.

В ответ прилетело неразборчивое мычание, ворон нахмурился и перевел взгляд на Генко, отчаянно нуждаясь в расшифровке сказанного.

– Он просит мести, – холодно ответила Генко, пряча ладони в рукавах кимоно.

Взгляд темных глаз Карасу-тэнгу стал тяжелым, мрачным и пугающим, и он усмехнулся – зло и предвкушающе.

– Значит ли это, что вскоре мы можем услышать о возвращении легендарного генерала Инари-сама?

– На моих землях буйствует они. Сам как думаешь?

Юрэй еще раз почтительно поклонился и растворился в тумане, оставив старых товарищей наедине. Генко еще какое-то время смотрела туда, где был призрак, а после втянула носом воздух, пытаясь унюхать демона. Тэнгу взмыл в воздух, оглушительно хлопнув крыльями, намереваясь осмотреть лес с высоты, пока кицунэ искала следы понизу.

Сначала ожидаемо был густой запах крови – все такой же тяжелый и удушающий, путающий мысли и вызывающий желание тряхнуть головой, только бы избавиться от наваждения. От него Генко отмахнулась, умело задвигая назад, на границы сознания, и стараясь вычленить запах убийцы. Следом шел запах пота, мускуса и страха – так пах мужчина – Ясуо, услужливо подсказали воспоминания погибшего – в последние мгновения жизни. И лишь в последнюю очередь кицунэ ощутила их: едва заметный запах разлагающегося тела, смрад гноящихся язв с примесью сладости цветов. Запах они.