Так что нет, она не пойдет за Бьякко, как бы сестре того ни хотелось.

Расплатившись со старухой парой монет, Генко двинулась в сторону местного питейного заведения, быстро съедая сладкие шарики с острой палочки. Не то чтобы она любила выпить, но почти все ее знакомые ёкаи отдавали предпочтение саке, а потому и Генко приходилось приспосабливаться к столь ужасным вкусовым пристрастиям. Отсутствие большого круга общения приучило ее быть вежливой и приветливой хозяйкой. Сама она предпочла бы насладиться чаем с данго. Не стоило, наверное, смешивать эти два вкуса. Когда-то давно Генко переняла привычку запивать данго чаем у детей и с тех пор ей не изменяла.

Единственная питейная в деревне встретила Генко красным занавесом и незажженными фонарями. Круглолицый владелец, низкий, удивительно худой и излишне бледный, не выказал ни капли удивления при виде молодой девушки, однако посмотрел на Генко осуждающе. Поклонившись в знак приветствия, он молча повел ее за собой в дальний угол, хотя кицунэ о такой приватности и не просила. Это происходило не в первый раз – владельцу не было дела до желаний посетительницы, он пытался поддерживать внешний вид добропорядочного хозяина, который не спаивает молоденьких девиц.

Люди и их глупые правила поведения.

Генко немного ускорилась, решив не портить впечатление о себе: она намеревалась еще пару раз сюда зайти. Кислый запах болезни шлейфом тянулся за владельцем, объясняя его необычайную бледность. Генко повела пальцами, распутывая сковывающий его мрак, и увидела потоки ки[16] – истончившиеся, бледные, поддерживаемые одной лишь силой воли. Наверняка яд. Любопытно, кто же травит владельца единственной питейной в деревне?

Люди постоянно причиняли друг другу зло и при этом обвиняли в своих несчастьях всех известных ками и ёкаев, поэтому Генко отмахнулась от мыслей о судьбе владельца и уселась на татами, поправила кимоно и вперилась взглядом в дверь. Бьякко не торопилась. Очевидно, она ожидала, что именно сестра придет к ней, как это бывало прежде. Жаль только, что обстоятельства и взгляды Генко на жизнь изменились.

Хозяин питейной уже принес и выпивку, и закуски, когда белая лиса соизволила объявиться. Длинная морда выражала крайнее возмущение как выбранным местом, так и тем, что Бьякко лично пришлось сюда идти, но она ничего не смела сказать. Когда владелец расставил закуски на столике и ушел, а помещение погрузилось в приятную тишину, лиса обратилась в человека и опустилась на татами точно напротив Генко. Бьякко расправила несуществующие складки на богатом кимоно, прежде чем посмотреть на ту, кого посетила.

Они были двумя противоположностями, совсем как инь и ян. Бьякко – белая от корней своих длинных волос и до посеребренных кончиков всех девяти хвостов, со светло-серым, как морозное утро, прищуром, и Генко – с угольной чернотой лоснящихся прядей и глазами столь темными, что беззвездная ночь порой казалась яснее. Густой туман скрывал их сейчас от любопытства смертных, но позволял быть самими собой друг перед другом.

– Не знала, что ты любительница крепких напитков, старшая сестра, – начала Бьякко, прекратив рассматривать Генко и сосредоточившись на столе.

– Я любительница чая, но приличного заведения такого рода здесь еще не открыли. Люди предпочитают забыться, а не наслаждаться мягким вкусом маття, – проворчала в ответ Генко, уверенным движением взяв тонкий кувшин и ловко наливая саке в пиалу, которую протянула сестре.