Ко всему прочему, он еще был и красив: удивительной, античной даже красотой. Греческий профиль, губы – «лук Амура», ресницы – с ума сойти. Девчонки и сходили, причем пачками. Но я после некоторых событий, о которых мало кто знал, на всю жизнь зареклась иметь дело с красивыми мужчинами. Во всяком случае, старалась держаться от них подальше.

Во-первых, я как-то случайно увидела, как наш Фиалка (на самом деле его звали, кажется, Леонидом), поймал маленького котенка и методично выкручивал ему лапки. Даже не выкручивал, а ломал, одну за другой, медленно, с наслаждением, которое отчетливо было написано на его красивом лице. По-моему, несчастный котенок уже погиб от болевого шока, во всяком случае, никаких звуков он не издавал, отчетливо слышался только сухой треск косточек.

Я убежала за угол дома, где меня стошнило от ужаса и брезгливости. Ничего подобного я в жизни своей не видела. Но никому не рассказала: отец раз и навсегда вбил мне в голову, что ябедничество и доносы – это совершенно неописуемая мерзость. Хотя разницу между доносом и рассказом об увиденном я понимала не слишком хорошо, но на всякий случай промолчала.

Второй случай был не такой… Хотела сказать «безобидный», но это слово тут не подходит. Тоже был мерзкий случай, только из другой серии. Фиалка избил какого-то малыша только за то, что тот нечаянно толкнул его, пробегая мимо. Ну, не избил, а применил несколько приемов, которым нас учил сэнсэй. Мальчонка потом долго болел, а Фиалка, глядя на всех своими огромными, невинными глазами, только плечами пожимал:

– Он на меня налетел, да как-то неудачно. То ли в локоть врезался, то ли об ногу споткнулся.

Не верить ему в этот момент было просто невозможно. Я бы тоже не поверила, если бы не видела все это собственными глазами. И девчонки по-прежнему млели от этого невозмутимого красавца и ходили за ним хвостиком. Он был не из нашего городка, тут бы он вряд ли себе позволил такие фокусы: все свои, быстренько разоблачили бы. Но приходил заниматься восточными единоборствами, и первое время сэнсэй в нем души не чаял. А потом Фиалка совершил ошибку…

Одна из девчонок в нашем классе, менее других поддавшаяся чарам неотразимого Фиалки, внезапно оказалась в «интересном положении», причем спохватилась довольно поздно, когда избавляться от ребенка было уже невозможно. И вообще выяснилось все совершенно случайно: сама себя она, как выяснилось, считала девственницей, поскольку ни с кем из мальчиков «этого самого» у нее не было. Зато была пара походов на дискотеку с Фиалкой, но этот романчик быстро сошел на нет.

– Ничего у меня с ним не было! – рыдала девочка в кабинете директора. – И ни с кем не было. Мы с Леней когда последний раз ходили на диско, я на обратном пути споткнулась и у меня закружилась голова. Он меня подхватил. Дальше ничего не помню, то есть, наверное, потеряла сознание. Очнулась – сижу на лавочке неподалеку, Леня рядом со мной мне мокрым платком лоб промокает. Крови немножко было, наверное, поцарапалась, когда упала. Вот и все.

– Где кровь была? – устало спросила директриса.

– На платке…

Так эта история и осталась тайной. Девчонку родители быстренько сплавили в другой город к бабушке с дедушкой. Фиалка о ней ни разу не вспомнил, во всяком случае, в разговорах, которые долго не умолкали, участия не принимал. Меня же не покидало странное чувство того, что я знаю разгадку этого происшествия. Но прошел год, прежде чем все в моей голове встало на место.

Это произошло в спортивном зале после очередной тренировки с сэнсэем. У нас давно вошло с ним в привычку оставаться на четверть часа, когда все расходились, и в это время Наставник как раз и делился со мной некоторыми наиболее тайными хитростями своего мастерства. Больше он никому не доверял, и, как оказалось, был прав. Но об этом – чуть позже.