– Я бы не сказала, что ему часто звонили. Он вел частную практику, и большинство пациентов не стали бы звонить без крайней надобности.

В голосе миссис Колвер прозвучали неожиданно горделивые нотки. Она грелась в отраженных лучах славы своего хозяина, чьи пациенты принадлежали к высшим кругам общества. Ее оскорбляло предположение, что Хардин мог быть врачом средней руки на побегушках у службы здравоохранения и сражаться за место под солнцем.

– Но вчера вечером ему позвонили по неотложному делу, не так ли? – продолжал Бойс.

– Да, поэтому ему и пришлось уехать.

– Вы ответили на звонок или доктор?

– Доктор Хардин сам снял трубку. Потом вышел из комнаты и сообщил мне, что его вызывают к пациенту. Я была в кухне, готовила кое-что на утро.

– Он назвал вам имя пациента?

– Нет. Только упомянул, что ждал звонка, поскольку заметил ухудшение, когда осматривал больную утром во время очередного визита, и предупредил, что не знает, надолго ли задержится. Доктор объяснил, что это будет зависеть от того, в каком она состоянии.

– Значит, речь шла о женщине?

Вопрос привел экономку в замешательство.

– Ну, я так подумала, – нерешительно призналась она. – По его тону. Но он не назвал имени.

Бойс черкнул карандашом у себя в блокноте:

– Что произошло потом?

– Он просто ушел. Доктор был уже в шляпе, пальто и держал в руке саквояж. Он вышел через холл, а через несколько минут я услышала, как отъезжает его автомобиль.

– Больше вы его не видели?

– Нет. Больше я его не видела.

– Обычно вы ждали возвращения доктора Хардина, когда его срочно вызывали, как вчера?

– Он не хотел, чтобы я его дожидалась. Говорил, что я не могу дежурить все время, и велел мне отправляться спать. Как правило, я оставляла для него поднос в кухне, чтобы он мог перекусить, когда вернется.

– Это вы и сделали прошлым вечером?

– Да. Я приготовила несколько бутербродов и оставила их вместе со стаканом холодного молока, а затем легла.

– В котором часу это происходило?

– Около половины одиннадцатого. Я обычно ложусь спать примерно в это время.

– Вас не удивило, что доктор Хардин так и не вернулся?

– Не особенно. Как я уже говорила, он предупредил меня, что не знает, сколько продолжится визит.

– Когда он покинул дом?

– В десятом часу. Пожалуй, ближе к десяти.

– И вам нечего больше рассказать о том времени, что прошло между отъездом доктора Хардина и появлением полицейских, которые подняли вас с постели и сообщили новость об убийстве?

– А что еще я могу сообщить? Я легла спать. Ничего не знала о случившемся. – Очевидно, экономка почувствовала недоверие Бойса и принялась защищаться. Ее голос зазвучал пронзительно и резко: – Это правда! Я ничего об этом не знала!

Бойс примирительно поднял руку:

– Не терзайте себя, пожалуйста, миссис Колвер. Задавать вопросы – моя работа. Я не хочу, чтобы думали, будто я сомневаюсь в ваших словах.

Экономка спохватилась, что допустила промах, и поспешила исправить неприятное впечатление.

– Я… я понимаю, – пробормотала она. – Простите. Для меня это ужасное потрясение. Не могу поверить, что это правда. Боюсь, я сама не знаю, что говорю и делаю.

Голос миссис Колвер слегка дрожал, а смущенное выражение лица придавало искренность ее словам, однако Тремейну показалось, будто он уловил в них скрытую жесткость. Он присмотрелся к ней внимательнее. Она не сводила глаз с Бойса, и этот пристальный взгляд не сочетался с ее растерянным видом. Казалось, она приняла смиренную позу, а сама украдкой наблюдала за Бойсом – пыталась понять, удалось ли его обмануть.

– Да-да, конечно. У вас с доктором Хардином сложились дружеские отношения? Он был внимательным к персоналу?