В старинный замок Эвер шёл, ощущая себя трусом и неудачником. Неудачником – потому что он не смог договориться на свободный выход даже для Гуница Датты. Трусом – потому что он вдруг понял, что ему страшно от мыслей о самоубийстве (которое всё же он планировал совершить), хотя суицид его после договорённостей не принесёт вреда тем, кто умирать не желает. А потом он понял, что он не может убить себя, что он слишком хочет жить.

 Сразу после окончания переговоров Зомре сообщил Гле, что был приказ передать охрану приюта. Он был не согласен, но что можно сделать. А утром стало известно, что куда-то делись девочки.

 Гле возмущённо орала "Какого рожна?! " и экстренно искала лично Хермера Пеммера. С перекошенным лицом она стучала кулаками – вредная привычка, пришедшая ещё с детства. Когда-то давно она придумала движения для примитивного танца, который, конечно, стыдно в приличном обществе показывать. Одним из движений был удар кулаком о кулак. Постепенно танец забылся, а движение осталось. Теперь оно визуально усиливало гнев Гле. Но она старалась сдерживать себя, не стучать кулаками на публике. Иногда не выходило.

 Зомре пытался её успокоить, говоря, что приют сильно пострадал в ходе боёв, девочек перевезли в более удобное для жизни место, но Гле ответила:

– Не неси чушь! Пусть Пеммер мне лично объяснит, что случилось, я обязательно узнаю!

Крича проклятия всем, Гле продолжила искать Хермера Пеммера.

 Гле увидела Хермера издалека. Он стоял у выхода замка с торжествующим видом, если не считать некоторой его нервности. На небольшом расстоянии от себя Гле увидела уже разоружённых лиц, которым гарантировалась дополнительная охрана – целое подразделение, по численности превосходящее охраняемых пленных офицеров. Охрана прежде всего была нужна не для пресечения побега, а для того, чтобы защитить высокопоставленных роялистов от различных попыток мести от своих и чужих: многие роялисты, находившиеся в замке, считали происходящее предательством (позже будет найдены трупы самоубившихся из идеологических чувств), кроме того, к некоторым роялистским командирам республиканцы испытывали не очень тёплые чувства.

 Среди них Гле увидела нескольких людей, которых она ненавидела больше жизни. Это были Дире Йорхем, который мог ей помочь с получением образования в Лочан, но отказался (кроме того, её ужаснуло количество расстрелянных по его приказу, хотя отказ помочь для Гле значил больше, чем убийство в том числе её единомышленников), Крун Датта, который её принуждал к сексу и избивал для удовольствия, Эвер Кюнн, который её оскорбил за факт преступления против долга, за то, что она посмела добровольно торговать в том числе своим телом. Гле хотела, глядя в его глаза, полные страха и злобы ко всем, включая прежде всего его самого, вернуть претензии, ведь король запретил сдаваться, заявив, что это трусость и преступление против долга. Зомре, чуя что-то неладное, шепнул Гле: “Успокойся, не надо”. Но злоба, вызванная раздражающими лицами и особенно информацией о пропаже девочек, оказалась сильнее. Она превратилась из чувства в действие. Гле выстрелила из револьвера в Дире Йорхема. Остальные захваченные начали разбегаться, насколько позволила охрана, а Усни Лекмер командир подразделения, охранявшего роялистов, дал приказ арестовать стрелявшую, во всю прыть понёсся тоже её обезвреживать. Хермер Пеммер в этот момент решил, что на всякий случай лучше слиться со стеной и убедить всех, включая себя, в своём несуществовании. Зомре старался делать невозмутимый вид, а Гле вместо того, чтобы бежать, продолжила стрелять. Бегущий Усни, а также его подчинённые закрывали обзор, так что Гле только ранила Эвера, затем она выстрелила туда, где вроде бы должен быть Крун Датта. Но когда Усни был уже рядом с Гле, она увидела, что мёртвый на земле лежит маленький Гуниц, а не его отец Крун. Также она моментально поняла, что Эвер ещё жив, он лежит на земле, затыкая себе рот, чтобы не закричать и не показаться ещё более слабым в глазах врагов. Она было решила данную ошибку исправить, начав двигать руку в сторону Эвера, но Усни выбил револьвер из рук.