Мы с Уилфридом увиделись снова только осенью, когда «Эсперанса» – так назывался его новый корабль – вернулась назад из последнего чартерного рейса. Я обрадовался нашей встрече, но Уилфрид повел себя как-то странно: он был необычайно хмурым, ворчливым и напряженным.

– Как прошел сезон? – спросил я.

Капитан зло сплюнул в воду.

– Самый худший груз, какой только может быть – это человек, недовольно проговорил Уилфрид. Я насторожился. Цинизм ему совсем не шел.

На следующий сезон по гавани ходили довольно-таки странные слухи. Якобы чартерные гости на корабле Уилфрида были настолько недовольны, что даже прерывали свое путешествие на середине и уезжали прочь.

Это никак не поддавалось моему пониманию, потому что мореходные навыки Уилфрида были для меня абсолютно бесспорны. Я даже забеспокоился за него.

Ближе к концу лета мне удалось выкроить себе в клинике длинные выходные для отдыха и отправиться вместе с друзьями в плавание под парусами к побережью Дании.

В порту Хеуруп Хав я обнаружил яхту «Эсперанса».

Уилфрид находился на борту своего корабля, но это был уже далеко не тот человек, которого я знал раньше. Он выглядел измученным, мрачным и к тому же был довольно сильно пьян.

На следующее утро «Эсперанса» снова вышла в море, Уилфрид был у штурвала и выглядел как прежде.

Однако потом я узнал, что он внезапно отменил два чартерных рейса, только потому что там было забронировано меньше половины мест. Одураченные заказчики из второй половины пригрозили подать на него в суд – на возмещение убытков и морального ущерба.

Следующее сообщение о нем прозвучало еще тревожнее.

У Уилфрида были немалые долги перед верфью, и все его гешефты в этом сезоне был настолько плохи, что ему не хватало денег даже на то, чтобы покрывать текущие счета.

Иногда врач должен и обязан проявлять личную инициативу.

Я немедленно позвонил Уилфриду, рассказал ему о яхте, которую, возможно хотел бы купить, и попросил его приехать и проконсультировать меня. Он был готов немедленно ко мне приехать. Как только он оказался сидящим в кресле напротив меня, я относительно быстро перешел к волнующей меня теме: «Что с тобой происходит? Ты стал другим, ты уже явно не такой, как прежде, и выглядишь так, как будто своей жизни не рад».

Уилфрид сидел напротив меня молча и явно страдал.

«Так и есть», – проворчал он наконец. «Раньше для меня и яхты и паруса были увлекательным приключением, а сейчас стали скучной рутинной обязанностью. Но хуже всего – это люди, которые меня окружают в путешествии, иногда даже по две недели. Это люди, которым частенько совершенно не нужны и неинтересны корабли и паруса, это туристы которые хотят получать удовольствия, которые я им, как предприниматель, по их мнению, должен предоставлять».

Он говорил с раздражением и явно завелся не на шутку.

«Я им не клоун!» – выпалил он. «Что у этих людей в голове, собственно говоря, и о чем они только думают?»

Теперь мне стало абсолютно ясно, какое нервозное настроение и стресс царили на борту «Эсперансы» и почему гости Уилфрида иногда уезжали к себе домой до конца яхтенного тура совершенно расстроенными.

– Уилфрид, – сказал я ему, – у меня есть сильное подозрение, что ты даже понятия не имеешь о том, кто и каков ты есть на самом деле. Позволь нам вместе с тобой провести один тест.

Он вначале отказывался, но потом согласился.

Когда мы перенесли результаты тестирования в график его личностного профиля, то мы оба очень удивились.

У него были – и это неудивительно, очень ярко выраженные характеристики в направлении готовности к риску, желания приключений, но при этом – экстремально низкий, гораздо ниже среднего, профиль общительности и радости от контактов с людьми. Чувствительность у него, наоборот, была значительно выше среднего уровня.