Совсем скоро ветер уймётся, смола затянет рубцы, и вырастут новые ветки. Трава и мох поглотят погибшие деревья; сгнив, они дадут плодородный слой, в котором прорастут семена, дав жизнь следующему поколению сосен. И кровь деревьев, когда-то пролитая здесь, скоро впитается в землю.

– Да, – задумчиво промолвил охотник, – лишь в природе существует такая гармония: смерть одних – это жизнь для других.

– Ты всё правильно понял, Ваня. Напрасной смерти не бывает, какой бы лютой она ни была.

Здесь, умерев однажды, непременно возродишься вновь, таков закон природы, и оттого смерть не так страшна, – закончил мысль Леш. – Спешить, Ваня, надо, не то затемняем.

Иван понимал, что леший ведёт его только одному ему ведомым маршрутом, избегая ненужных встреч, ведь места здесь дикие, а зверьё ещё мало знакомо с человеком и оттого воспринимает его скорее как пищу, а не как угрозу.

Несколько раз он вскидывал ружьё, увидев дичь, которая никуда не пыталась улететь, зазевавшись; напротив, птица вообще не пыталась улетать, она внимательно и с любопытством разглядывала путников, не испытывая ни малейшего страха.

Но каким-то чудесным образом Леш в то же мгновение оказывался рядом, велел немедленно опустить ружьё – мол, ещё не время, никуда от тебя добыча не денется, и вообще здесь не надо шуметь, опасно. А почему опасно и не надо шуметь, не объяснял.

– Подожди уже, дай отдышаться! – негодующе крикнул Иван в спину удаляющемуся спутнику, злясь на себя за нерасторопность.

«Вон леший невелик ростом, а какой шустрый в ходьбе и не валится, во мху по щиколотку, а словно плывёт над ним», – думал охотник, нагоняя спутника.

Лишь поравнявшись с лешим, Иван понял, как был неправ: капельки пота испариной покрывали его лоб и виски, соскальзывая по кудрявой шевелюре на плечи и грудь, оставляя на майке грязные потёки.

А за напускной весёлостью угадывалась усталость. А то, что Леш не валится во мху, так может себе позволить, он же волшебное существо. И тут же Иван осёкся, вспомнив, что говорил ему спутник о волшебстве: что его нет и никогда не было, что всему есть объяснение, – так и не объяснив, в чём заключается это объяснение. «Волшебство», – подумал охотник, подведя итог своим умозаключениям.

– Ты же говорил, что они в долине, ниже слияния рек, – переводя дыхание, сказал Иван, – а мы уходим от реки в сторону скал. Не быстрее было бы идти вниз по течению реки? – Сбросив рюкзак, охотник порылся в нём, достал флягу и, откупорив, протянул её спутнику.

Отхлебнув щедрый глоток и прищурившись от удовольствия, Леш по-отцовски вкладчиво и спокойно произнёс:

– Понимаешь, Ваня, самый короткий путь не всегда самый быстрый, да и не одни мы здесь. Зачем бы я тогда не давал тебе стрелять? Только по этой причине – не нужно сейчас лишний раз шуметь. Вот и приходится обходить нежелательную встречу, карабкаясь по этим косогорам.

Ваня, ведь люди уже существуют. Правда, они отличаются от тебя. Нет, у них тоже две руки и две ноги, и если их отмыть и расчесать, разницы почти не будет. Другим они отличаются. Диковаты они ещё. Хотя как знать: может, всем было бы лучше, если бы вы такими и остались, – смотря в глаза Ивана, пытавшегося переварить услышанное, уголками глаз улыбнулся леший. – Часть племени откочевало сюда поохотиться, а постоянно живут они на реке каменной. Вот их-то мы и обходим.

Большое племя. У них там что-то вроде селения, крыша над головой имеется, и есть где укрыться от непогоды. Да и с огнём они ловко управляются, и ещё много всякого умеют, чему и не грех у них поучиться. – Леший улыбался во весь рот, глядя на озадаченное лицо Ивана, глаза которого вот-вот и вылезли бы из орбит. – Нарвёмся на них – несдобровать будет. Эти при встрече не утомят расспросами – мол, что да как? У них разговор короткий с любым чужаком. Ты же не хочешь, чтобы твоя голова, насаженная на кол, украшала их стоянку?