– Понятно теперь, оба вы неправы, оба горячие и скорые на руку, Михалыч понятно крут на решения, криком берет все, а вас я не знаю, но теперь вижу такой же огонь.

– Да как это оба неправы? – удивился Ромка.

– А вот так, уезжать собрались, обиделись что не приветили вас, не разглядели, а показать себя не показали, точнее показали да не с той стороны, нажаловаться хотели району на председателя, эх, а надо было показать этому старому пню, я могу, учёный, я помочь могу!

– Да он меня слушать не захотел, орёт с порога – снова начал спорить Ромка.

– Этот тоже с ума сошёл, боится тебя как молодого и учёного, боится что место его заберёшь, а кому он нужен? Один он, без семьи, одна у него семья и ребёнок – колхоз это, нянчится с ним, болеет и переживает, иногда конечно слабину даст, пить начинает, а так он хороший.

– Тётка Анисья… – начал Ромка.

– Слушай и не перебивай – одернула Анисья.

– Знаю я Леньку с малолетства, у них изба в четвёртом ряду стояла, ох какая мать красивая была у него, а как запоет, вся деревня сбегалась послушать, как тонко тянула струнку души, выворачивала и плакать заставляла, от грусти или от счастья. Песни никогда такие не слыхивали, она их романсами называла. Первая красавица на деревне была, все к ней сватались, а вышла за отца Леньки папане назло, поругались они в тот день, чего уж не помню, только выскочила из дома вся злая и наткнулась на Мишку, бери говорит меня замуж, а тот и не отказал, тут же и расписались в район съездили, наврали что дитя будет, повинились, но роспись получили. Приехали, Софья вещи собирать пошла, Мишка у ворот ждёт, папаня её чуть не умер в тот час как узнал. А потом сынок народился, две дочки и Ленька младший, вот только война почти всех унесла за собой, Софья с девочками к фрицам попала, угнали их на работу, и больше они не вернулись, Мишка погиб вот когда не знаю, он с партизанами был, ушёл сразу когда Софью забрали, а вот Ленька и Толька вернулись, вот только и Анатолия теперь нет, как и жены Михалыча. Пойми, он же не со зла на тебя, он так защититься пытается, чтобы последнее не забрали.

– Да как же показать ему, что я не хочу его место?

– Думай парень, думай, у тебя весь день впереди и ночь, а завтра давай принимайся за работу, хочет Михалыч или нет, а ты свое делай, он привыкнет и поймёт, вижу что ты не трус, и не такое выдерживал, а пока подсоби милок, надо калитку починить, Борька пятаком её всю истрепал.

Знала Анисья, что в точку попала, не уедет уже новый агроном никуда, не трус он, а просто молодой. Люба выдохнула :

– Роман Алексеевич, а вечером танцы, вы не забыли?

– Точно, Евдокия приглашала, ну значит сходим раз я никуда не еду, пойдём Любаш, покажи где инструменты у вас лежат, и калитку покажи, которую чинить надо.

Ромка не знал как чинить, да и с какой стороны молоток держать тоже, но ударить лицом в грязь не мог, поэтому быстренько спровадил Любу готовится к танцам, вспоминая попутно уроки труда и кособокий скворечник, сделанный в 5 классе.

Люба вихрем носилась по избе :

– Бабуль, синее платье или белое одеть? Волосы распустить или косу заплести?

– Одень платье красное в горох которое, волосы распусти, заколки прицепи, хотя ты и так красавица, одарила тебя мама, царствие ей небесное, редкой красотой, глазки незабудки, а волосы-зрелая рожь, повезло Ромочке.

– Скажешь тоже – засмущалась Любочка – может он меня не полюбит, а вдруг невеста ждёт его в столице, а я тут размечталась – вдруг поникла вся девушка.

– А ты сделай так чтобы перед глазами ты была, если и есть там кто, чтобы позабыл, надо чтобы ты была в мыслях и в сердце, держи Любанька его сильно, не отпускай – дала наставления Аксинья.