–Это да. Так и усраться можно.

Я оглядела остальных сидевших за столом, тут была его жена, сыновья, люди из помощников, ни кто не реагировал, на такую прямолинейность, я решила тоже не реагировать. По сути то, правду сказал.

С трудом управившись с волосами, я вырубилась. Даже если бы у моей кровати обучали танцам, табун лошадей, я бы не проснулась этой ночью. Утром просыпалась с трудом, буквально разлеплять глаза пришлось. Позавтракав мы выехали с рассветом – ох, уж эти жаворонки – думала я зевая. Нам сунули узел с хлебом, и ещё какой – то едой, но Степан сказал, что перед выездом заедем на торг:

– Надобно пополнить, запасы овса и снеди.

Кажется кое – кто, не предусматривал, что придётся ждать меня два дня.

Перспектива осмотреться на торге меня воодушевила, может, удастся подчерпнуть новую информацию, приземленную, духовной у меня и так много. Не смотря, на раннее утро, торг был оживлён. Меня поразила яркость красок, почему – то я думала в такой мохнатой древности, в отсутствии, какого либо комфорта, не до ярких одежд, но нет, преимущественно оттенков красного очень много.

Пока мужики закупались кормами для лошадей, мы с Груней, прошлись по коридору из людей и прилавков с нами шли два парня из сопровождения. Груня купила, копчённого сала, лук, я отвлеклась на шумного продавца, он подбрасывал расправляя один конец ткани, вокруг толпились девицы. В ткани, не было ни чего особенного, по – этому меня и удивило такое внимание к нему, потом я разобрала слова продавца:

– Чистый, восточный шёлк!

Я потеряла интерес. От Груни отходить не стала, отодвинулась, чтобы не мешать другим покупателям, стала осматривать прилавки и слушать, как торгуются люди. Один мужчина всем предлагал купить у него петуха, суя несчастную птицу потенциальному покупателю в лицо. Петух возмущённо пыхтел – это добавляло колорита . Не смотря на величину торга, товары были, однообразные. Я увидела дальше, лавку с сухофруктами, мне стало интересно посмотреть, какие фрукты здесь есть, хотела позвать Груню пройтись до той лавки, но та меня больно схватила за локоть, я удивилась, увидев её перекошенное лицо.

– Куда собралась?

Я растерянно осмотрелась. Стою на месте, ни куда не иду. Чего это она? Так и спросила:

– Грунь, ты чего?

Она сильнее сжала мой локоть.

– А ну пойдём, ехать надо.

Я приподнялась на цыпочки, чтобы увидеть телегу, там возились с колёсами и осматривали копыта лошадей.

– Грунь, телега ещё не готова, они подковы лошадям проверяют, пойдём, пройдёмся, нам ещё весь день в той телеге сидеть.

Уже повернулась к интересующей меня лавке, как краем глаза, увидела налившееся кровью лицо, Груня оскалилась и резко ухватила меня за основание косы. – Опять за волосы – подумала я – и опять сзади.– Груня зашипела на меня:

– Я тебе что сказала? Перечить мне вздумала? – она больно дёрнула.

Обычно, я человек сознательный и прежде чем, что то предпринять, обдумываю варианты последствий. – Это обычно, но, не сегодня. Не медля ни секунды я отвела левое плечо в перёд и с размахом, впечатала ей локтем в лицо, только силёнок в этом теле мало и боль прострелила в локте, для гарантии, пяткой со всей дури наступила ей на ногу, как только ощутила свободу. Увидела, как парни тянутся к нам, вытянув руку сжатым кулаком и раскрытым указательным пальцем, я резко рявкнула им – стоять! – Рефлексы, сильная вещь! Они замерли, Груне, нужно было закрепить урок, иначе спокойно не доеду, я собрала её ухо в кулак вместе с платком и потянула в низ, чтобы она прочувствовала положение «снизу».

– Ты, безродная собака. Совсем нюх потеряла, на боярских детей руку поднимать? Я дочь рода, которому ты служишь. Ещё раз ты, протянешь ко мне свои руки, я тебе их переломаю и скажу что – так и было.