Наверное, хорошо быть журналистом, после развода я выработала отличное качество: если у меня что-то получалась я говорила себе: «Я – МОЛОДЕЦ!». Если нет, то пусть это будет «редакционное задание», когда-нибудь напишу об этом. Пожалуй, уже тогда во мне зарождалась эта книга.

Наша переписка накануне с Марио была очень короткой, но галантной, что определенная редкость для сайтов знакомств. Мы оказались практически соседями, жили в одной станции метро друг от друга.

Февральская метель и пробки задержали меня минут на тридцать. А моя пунктуальная натура терпеть этого не может, поэтому я влетела в зал ресторана растрепанная, раскрасневшаяся и смущенная.

При этом пытаясь вспомнить, как он все-таки выглядит по единственной фотографии-селфи, о которой впервые увидев подумала: «Пухленькие щечки, сойдет для первого раза»:) Какого же было мое реальное изумление, когда на встречу мне поднялся высокий 190-сантиметровый мужчина, с длинными балетными ногами, без грамма жира, с абсолютным типажом Николая Цискаридзе, только с короткой «итальянской» стрижкой. Кстати, совершенно не моим типажом:) Он был в чем-то восхитительно кашемировом. Потом мне всегда будет приятно на него смотреть и делать комплименты его элегантному вкусу.

Это было что-то на дипломатическом, с двойным гражданством, почти как мой бывший второй муж, на шесть лет моложе меня; пятнадцать последних лет преимущественно живущий в Москве, рассказывал мне смешные истории его детства. Он обладал не только знанием четырех языков, но и аристократическими манерами. Ими любовалась я, вместе с посетителями и официантами, но при этом он со всеми держался достаточно холодно, отстраненно, даже чуть высокомерно, это меня и оттолкнуло.

Много говорил о своей работе, о коллегах, смешно болеющих за свои футбольные команды. О том, что Европа для него «малышка» и по-настоящему близок ему только Париж, ну и, пожалуй, горячая Барселона.

– В смысле «малышка»? – спросила я.

Будучи с Востока, он часто бывал в Дамаске, Бейруте, Багдаде:

– Понимаешь, я вырос в городах, которым по 10–13 тысяч лет, а Европе всего две тысячи. Так рассказывал о своей «родине», что мне казалось, что на моих зубах скрежещет песок, а тело обдувают жаркие, дикие ветра…

Я улыбалась его шуткам, держала чашку кофе в чуть дрожащих руках, слушала его и четко понимала: красивый, умный и «не мой», абсолютно «не мой». Много позже я признаюсь в своей первой реакции на него. Он чуть обиженно скажет:

– Как это «не твой»? А чей?

Когда после свидания, он попытался меня поцеловать, я в прямом смысле слова, выронила из рук свою дамскую сумку, засмущалась, повела себя как абсолютная идиотка-школьница и сбежала из его машины, не надеясь ни на какое продолжение после этого. Но, не успела я подняться к себе в квартиру, как он написал:

«Ты очень милая. Давай еще выпьем кофе».

Я ответила: «Спасибо за вечер, но нет».

Как в старой шутке, если бы мне тогда кто-то сказал, что через восемь месяцев у нас с ним будет лучший секс в моей, да и в его жизни, и вся эта странная история растянется еще на два года, я не поверила бы:)

Никто никому ничего не должен…

Все хотят невыносимой легкости бытия…

Сейчас такая жизнь: верить мессенджерам трудно. Есть шутка: теперь никто не пишет писем. Перед глазами калейдоскоп из людей. Одна эсэмэска – роман, вторая – разрыв.

Он называл меня Vulcano и «моя бешеная»…

Вы, наверно, слышали, что в вулканическом пепле Помпей остались полости в форме человеческих тел – от погибших во время извержения римлян. Тела истлели, а пустота осталась. Ее заполняют жидким гипсом и получают точные копии погибших. Вот точно так же в подсознательных слоях нашей психики остались отпечатки неудовлетворенных субъектов счастья – тех наших ранних «я», которым мучительно и безответно чего-то хотелось. Чего же хотелось мне?..