Боже, только не эта заезженная фраза, ну? Неужели именно сейчас?

Борис повесил пальто на крючок, даже не стал вешать на плечики в шкаф. Прошел в гостиную, повернулся ко мне лицом и, помедлив немного, произнес:

— Понимаешь, Золотко, я, конечно, сожалею, что у тебя так вышло с органами и налоговой. Все образумится, я уверен. - Натянул миротворческую улыбку. - Ты со всем справишься…

Сердце сжалось, вдруг начиная разрывать стежок за стежком, медленно, неторопливо, когда тот также продолжил:

— Но я-то ничем помочь не могу, а лишнее внимание к своей персоне привлекать не хочется. Раз уже мне Клим позвонил и намекнул на репутационные потери, то дело дрянь. Нам лучше на время разбирательств разойтись. А потом, все наладится, и мы обязательно поженимся, - в конце своего монолога Борис подошёл ко мне и сжал мои ледяные ладони в своих. – Ты не переживай так, это временная вынужденная мера. Мне тут как раз повышение предлагают, я закреплюсь на должности и обязательно позвоню. Хорошо, Золотце? – Борис заглянул в глаза, ожидая ответной реакции.

Реакции… реакции? Быстро проморгалась, выдавливая из себя слово за словом:

— Борис, ты не переживай за свою репутацию. И должностью не рискуй, - уже спокойно проговорила, отнимая у него свои ладони и стягивая помолвочное кольцо. – Тебе вряд ли что-то угрожает, - вложила колечко в его ладонь и произнесла последнее: - Но звонить потом мне не надо. Можешь идти.

У него дрогнула мышца, чуть не выдав мне его ликование. Попытался обнять меня, уверяя, что всё это временно, но я быстро отпрянула, ухватившись за край стола позади.

— Уходи.

Второй раз повторять не пришлось. Тот кивнул, еще раз взглянув на меня, тем самым чуть не заставив рухнуть прямо при нем, и наконец ушел в коридор.

Медленно сползла на пол, разрешив себе наконец глубоко дышать и расслышав, как быстро после него хлопнула дверь.

Он ушел. Просто сбежал… просто струсил. Это его право, да?

Сколько же времени я лгала себе и заблуждалась на его счет? Где были мои глаза? Почему не видела его сути за красивым фантиком?

И почему наряду с болью предательства я могу дышать, чувствуя, как становится легче… словно скинула с груди тяжеленный груз.

Рассмеялась… Боже… Лошадка тащила на себе его восемьдесят один килограмм, поняв только в последний миг, что он был балластом.

5. Вопрос 4. О поведении с близкими

Изольда.

Прошла на кухню, раздумывая «А не заварить ли мне чай?», когда раздался телефонный звонок. Телефон насплетничал, что звонит мама, хотя мелодия стояла на вывод стандартная: всё никак не могла подобрать подходящую композицию.

— Здравствуй, мам, - как можно бодрее проговорила, не желая расстраивать её лишний раз.

— Здравствуй, дочь. - Раздался родной голос из трубки.

Все же не могу рассказать ей. Уже давно наши отношения не веют теплом и доверием. Они просто ровные - как провода телефонных линий, что когда-то соединяли километры.

Переехав в Санкт-Петербург и поступив в академию, я перестала делиться своими проблемами, показывая той лишь свои успехи и достижения, даря повод для гордости.

— Ты сегодня не позвонила, я решила набрать сама.

Точно, я же не выдержала наш с ней маленький ритуал: звонить по вечерам три раза в неделю – в понедельник, среду и пятницу, где и рассказывала о том, как прошли дни. По вторникам и четвергам же занималась йогой с инструктором, по выходным – проводила время с Борисом.

А сегодня из-за всех навалившихся на меня проблем даже не вспомнила о звонке маме. А она, во всем любившая порядок и систему, не терпела отступлений от правил.

— Извини, только освободилась, чай думаю заварить.