Никто и никогда из знакомых женщин не дарил ему столько новых ощущений. Они слишком любили свою независимость, стараясь выдерживать дистанцию. Это проявлялось и в том, как они, получив от него деньги, оплачивали собственные счета по принципу «ты меня содержишь, но решаю я самостоятельно». И в том, как они изо всех сил старались хорошо выглядеть перед ним во время секса, думая вовсе не о сексе, словно это действие было досадным, но необходимым приложением к их тщательно культивируемой красоте. Как ни странно, ему раньше это нравилось, и он не задумывался о таких сложных вещах, отодвигая своих женщин на второй план. На первом у него была работа – он в ней жил, сбегал в нее от личных проблем. И, если бы не естественный зов природы, он бы на ней «женился», напрочь забыв о противоположном поле.

Неискушенная отношениями Надя Головенко о женской независимости еще ничего не знала. Она трогательно отводила глаза, забавно стеснялась, а потом забывала о стеснении и с восторгом отвечала на его требовательные поцелуи. Ей в этот момент было глубоко безразлично, как она выглядит. Она сливалась с ним доверчиво и безоговорочно, темпераментная от природы и сама пугавшаяся этого.

Мысли – обескураживающие, неудобные, такие же горячие, как и его возбужденное тело, безостановочно неслись по кругу, не давая покоя. Он давно не признавал пылких чувств, считая их проявлением слабости. Холодный и рассудительный, Неволин отрицал любовь так же, как и астрологические прогнозы. Он давно упорядочил эту сторону своей жизни. Если желание появлялось, он его удовлетворял и быстро забывал о предмете вожделения, пока в нем снова не возникала необходимость в силу каких-либо природных циклов. Так было с Лизой.

Надя своим появлением взорвала его мир, сделав его самого обнаженным и максимально чувствительным перед собственными инстинктами. Он не понимал теперь, как себя вести и что делать – она как будто была рядом постоянно, мешала думать, заставляла обостренно чувствовать. Если они с Надей вдруг станут близки, что маловероятно, эта доверчивая, но очень неглупая девочка войдет в его жизнь целиком, займет в ней неподобающе огромное место, заставит потесниться всех, к кому он привык, сделает зависимым от себя. Его отлично налаженное существование рухнет окончательно, всё вокруг станет зыбким и неясным, и придется заново, с нуля, выстраивать каждый день…

Под утро он забылся кошмарным сном и едва не проспал приход Ольги Тимофеевны, которая по воскресеньям приводила в порядок его холостяцкое жилье. Она приготовила кофе, поговорила с ним о погоде, перипетиях пенсионной реформы и новых штрафах для автомобилистов, по-матерински предостерегая быть осторожным на дороге. Стало легче. К обеду он собрал дорожную сумку, проверил заранее купленный билет, документы и, сев в «тойоту» направился в аэропорт. Он мчался так быстро, словно хотел сбежать из города – подальше от Нади и своих новых пугающих ощущений. Успокоился Сергей только в самолете, твердо решив, что видеться с ней он больше не будет. Его жизнь давно устоялась, была понятной и предсказуемой. Не было никакого смысла ее менять. А влечение, как он надеялся, скоро пройдет.

Неволин любил медицинские выставки, давно чувствуя себя в их праздничной атмосфере комфортно. На этой декабрьской, последней в году, было богато от обилия современной медицинской аппаратуры, ярко от множества огней, людно и суетно. Переходя от стенда к стенду, Сергей энергично здоровался, пожимал руки, весело похлопывал знакомых по плечу, обсуждал новинки, приценивался, узнавал, что нового. Рабочих задач было более чем достаточно, и он воспрянул духом, почувствовав привычный деловой азарт. Вечером, до предела уставший и голодный, Неволин вернулся в гостиницу. После душа и короткого отдыха спустился в ресторан, плотно поужинал, заказал кофе. Вдруг от едва освещенной барной стойки отделился посетитель и, приветливо махая рукой, направился явно к нему. Сергей удивленно присмотрелся, а узнав, обрадовался. Это был его однокурсник Эдик, женившийся сразу после выпуска и благополучно осевший в Полтаве.