– Н-ну, ты же не против, если я не поеду?

Мамино лицо напряглось до неузнаваемости. Засунув последнюю наволочку в машинку, она уставилась на меня.

– Против.

Я досадно вздохнула, походила взад-вперед по прачечной комнате, подумав о поражении, но не сдалась. Я так долго думала, что не заметила, как мама ушла, а барабан машинки уже вертелся вовсю.

Тиранша гремела тарелками на кухне. Отравилась туда. За столом сидел Дима, мило болтающий по телефону о чем-то со своей подружкой Дашей. Она уехала от нас в ту же ночь, когда и должна была приехать. Возможно, мама даже не заметила ее дома.

Решив, что здоровье превыше всего, я облокотилась на стол возле мамы и бесстрашно заявила:

– Меня вырвет прямо на твои кожаные сидения. Неужели, тебе так хочется потом отмывать это и заглушать любимыми духами запах, который въестся надолго?

Мама опять посмотрела на меня как на дуру.

– Ты мне угрожаешь? – она выглядела серьезно, но я все равно увидела ухмылку на ее лице. – Оттирать будешь ты. Твоих же рук дело.

– Не рук, а рта! И глотки! И живота! И вообще – мозга!.. – вмешался Дима.

– А ты разговаривай больше, – чуть не одновременно сказали мы с мамой и уставились на него, поднявшего руки, в знак мира и своего поражения.

– Да ладно вам, ладно! Я лишь хотел подбодрить и сказать, что нас уже заждались.

– Кто?

– Угадай.

Я мельком подумала, но думать в основном было не о чем – ответ очевиден. У меня не было друзей раньше никогда. Ну, только Ева в школе. Компания набралась только где-то к концу девятого класса. А так…

– Ко-о-остя, – протянула я с облегчением и откинулась на спинку стула. Стал появляться интерес ехать на дачу. – Но я все равно не поеду.

Дима пожал плечами и отвернулся.

– А что, собственно, ты будешь тут делать одна? – мама была занята салатом, но изредка поглядывала на меня.

– Гм…

В голову не приходило ничего полезного и занимательного, поэтому я резко ответила. Ложью, конечно.

– Да… В школе задали много всего… Да… Всего. Всяких проектов там…

Мамина бровь поднялась, она снова посмотрела на меня очень странно. Не поверила.

Повисла тишина. Никто не хотел ее нарушать. Треск тарелок, нож, аккуратно режущий какой-нибудь перчик или огурец, шипение в сковородке.

Дима притих за столом. Понятия не имею, что он делал, ибо сидел спиной ко мне. Я просто наблюдала за мамой. Не знаю, почему я не шла к себе. Просто залипла на ее работе. Как она аккуратно действует, следуя рецепту, как ловко закидывает овощи в кипящую воду.

Кулинария заняла около часа, достаточно быстро, но я тупо глазела на ее движения.

Повесив полотенце на стул и расправив его от складочек, она наклонилась очень близко ко мне, видимо заметив мой пронзительный взгляд.

– Надежда, ты едешь.

Я заковыляла в комнату, все еще не понимая, почему я не могла подняться к себе раньше.

Мы должны были уезжать завтра, поэтому я раскрыла свой лиловый чемоданчик, привезенный из Франции, и набросала туда пару толстовок и кеды.

Поковырявшись в ящиках туалетного столика, я обнаружила таблетки от укачивания, просроченные на два месяца. Не беда. Я бросила их в чемодан и завалилась на кровать. Будь, что будет.

Честно, мне было все равно на слова мамы, я знала, что дольше десяти минут не продержусь в машине. Даже если мама не беспокоится о грязном салоне, в котором будет все ужасно вонять, то ее дочь точно боится. Мне не хотелось бы ездить в машине, зная куда и на какие места именно меня рвало. Почему мама не может учесть этого момента? Почему она не может удобрить свои растения без меня? Я не поеду. Этим все и сказано.

Утром меня разбудил Дима. Он пнул меня ногой в бедро три раза, прежде чем я проснулась.